Позитивные изменения. Тематический выпуск «Экономика будущего» (2023). Positive changes. Special issue «The economy of the future» (2023)
Шрифт:
Есть, конечно, риски, например, «ухода в матрицу», грубо говоря, когда у всех минимальный потребительский доход, все замыкаются сами на себя и с утра до вечера играют в компьютерные игры.
Альтернативный сценарий – «светлое коммунистическое будущее» Полудня XXII века, где все занимаются творческим, интересным, созидательным трудом.
Но тогда это про совершенно другие требования к поддержке развития человека. Антропоцентричность – это не только кастомизация услуг, но и акцент на системе образования и воспитания, в высоком смысле этих слов. Известно, что, например, в Финляндии учитель – одна из самых высокооплачиваемых профессий, в школах реализован
Третье, развитие искусственного интеллекта, совмещенное с расширением возможности кастомизации социальных сетей и в целом с управлением поступающей информации, с учетом особенностей конкретного человека, создает риски серьезных злоупотреблений, манипулирования поведением, «идеальной антиутопии», вполне совместимой со сценарием «ухода в матрицу».
Вопрос заключается в том, чтобы обеспечить выбор и удержание правильного аттрактора. Не случайно в Европе принят достаточно жесткий закон о хранении персональных данных, помогающий предотвратить их использование для искусственного манипулирования. В целом, приоритет обеспечения открытого доступа к информации (в балансе с обеспечением безопасности) – один из ключевых.
И последнее – про усталость от санкций и переход к новому, более гуманному обществу в мировом масштабе. Есть риски, связанные с тем, что по мере роста экономического потенциала, какие-то социальные группы могут решить: «Мы достигли некоего уровня доходов, благосостояния, давайте займемся неэкономическими приоритетами и начнем, скажем, силовое противостояние для решения наших узкогрупповых задач». У меня есть опасения, что любому человеку свойственен определенный уровень агрессии. Как гарантировать, чтобы она канализировалась не через социально опасные формы, – задача неочевидная.
Владимир Вайнер: Да, если мы исходим из тезиса, что агрессия является неотъемлемой частью человеческого существа и социума, то ее нужно постоянно учитывать. И при любом раскладе экономического будущего этот риск будет возникать. Нет экономики – агрессия за ресурсы, изобилие – агрессия по другим параметрам… Хотя, казалось бы, если мы хотим полностью контролировать агрессию, то нам нужно просто правильно выбрать аттракторы, правильно кастомизировать мозговую активность человека, благодаря наличию очков.
Артем Шадрин: Это такой же плохой вариант – контроль за агрессией через «концлагерь». С другой стороны, доступность для все большего числа людей многих современных, потенциально разрушительных технологий, становится реальностью. Два альтернативных сценария – либо неприемлемые социальные технологии контроля, либо неприемлемые риски, скажем терроризма, одинаково, мягко говоря, нехороши.
Вроде бы найден перспективный выход – это разработка теории воспитания, индивидуальная работа с каждым ребенком. И это очень нетривиальная задача. В то же время, именно сейчас современная экономика как раз создает для этого необходимые ресурсы времени.
Снижение необходимого объема занятости в материальном производстве, а теперь и в предоставлении рутинных услуг, расширяет «бюджет времени» для общения с собственными детьми. А также – для вовлечения в сферу работы с детьми все большего и большего числа высокомотивированных людей, раньше выбирающих другие пути построения карьеры и достижения общественного признания.
Это не только и, скорее всего, не столько школа, сколько
Владимир Вайнер: О чем бы мы ни говорили, все равно возвращаемся к этой активации человека.
Кирилл Игнатьев: Мы начали разговор об искусственном интеллекте и о том, как в этом контексте, с комплексным развитием технологий будет развиваться мир. Я хочу соединить обе темы. На мой взгляд, наша планета, наш мир будет развиваться как мир людей. Об этом забывают фантасты, визионеры, люди, со страхом смотрящие на новые технологии. Но мы были и остаемся миром людей со всеми присущими человеку психологией и особенностями. Страхи перед искусственным интеллектом равноценны страху перед первым автомобилем. Когда появился паровой автомобиль, ввели закон, чтобы перед ним со скоростью 5 км/ч шел человек и размахивал красным флагом. Люди боятся новых технологий, это было, есть и будет. Кто-то берет на себя риск быть первопроходцем, иногда погибает, иногда становится победителем. И есть человек со всеми его эмоциями, и в мире людей искусственный интеллект всегда будет являться исключительно сервисом, это такая же инфраструктура. Она помогает человеку в случаях, когда он не может сделать что-то так быстро как искусственный интеллект, или посчитать так же как квантовый компьютер.
Страхи – от незнания. Я уверен однозначно, что мы были и будем существовать как мир людей, которые постепенно начинают использовать, применять технологии, но контролировать и ограничивать их, пока они еще не вызывают доверие. В мире людей человек остаётся главным заказчиком и рулевым технологий, даже превосходящих человека по возможностям.
Я согласен с Артемом, что идет процесс кастомизации, оказывая влияние, в том числе, на повседневные сценарии. Кастомизированная еда – это минус супермаркеты, кастомизация лекарств – минус аптеки. Дальше на очереди – кастомизация социальной жизни.
Органы управления будущего, в том числе государственные институты, должны учиться по-разному управлять разными сообществами. Тезис, что закон един для всех, скоро подвергнется сомнению, потому что у разных сообществ существуют принципиально разные запросы для людей. К примеру, мы проводили опрос про моментальный сервис определения лжи через смартфон. И пожилое поколение сказало, что это ужасная вещь, которую не оценит молодежь. А ребята 14–15 лет сказали, что это супер, потому что становится невыгодным врать. И оба правы.
То же самое с деньгами – кастомизированная экономика будет приводить к моментальной монетизации. Кто-то потребил и оплатил товар – технологии моментально распределяют деньги сразу между теми, кто участвовал в его производстве. То есть распределение будет не через владение бизнесом, а в момент продажи услуги или товара тем, кто его создал. А это – минус рынок акций.
Да, движение к гуманному миру происходит очень медленно, происходят глобальные эпидемии, войны. Однако они не меняют главный вектор развития. В этом плане более опасны риски, которые от человека не зависят, как пример – сдвиг тектонических плит. Тектоническая активность как раз-таки может привести к катастрофе – извержению супервулкана, глобальному похолоданию. А если не будет солнечной энергии, то понадобятся ее классические источники, и, независимо от уровня развития, мы можем вернуться в эпоху ископаемых и борьбы за тепло.