Позови меня
Шрифт:
— Привет, Уинстон. — К ним подошел один из сопровождавших ее мужчин.
Уинстон протянул руку.
— Привет, Чак, — сказал он. — Сто лет вас не видел.
— Я приехал сегодня утром. Николь сказала мне, что вы в Сорренто, и я подумал, что мы сможем встретиться и вспомнить старое.
— Да, хорошо бы встретиться, — рассеянно повторил Уинстон.
— Кстати, — сказал Чак, — я очень сожалею, что ваш брат потерпел неудачу, но у него и в самом деле было немного шансов против Рузвельта.
— Так
— Да, он снова в Белом доме, — ответил Чак. — Если вы хотите почитать об этом, у меня с собой есть вчерашняя газета — я захватил ее из Рима.
— Большое спасибо, — сказал Уинстон.
— Пойдемте же, Чак, — вмешалась Николь, — вы же знаете, мы ждем к обеду людей и можем опоздать, если вы не поторопитесь. — Помедлив секунду, она обернулась к Уинстону: — Присоединяйтесь к нам, если захотите. Вы же знаете, я очень хочу видеть вас.
— Боюсь, я сегодня задержусь очень поздно. Она, конечно же, получила его записку и была явно задета его отказом.
— Вот вам газета, Уинстон, — Чак торопливо протянул Уинстону свернутую газету и поспешил за Николь, которая с двумя другими спутниками уже спускалась к пристани.
Уинстон собрал остальные покупки, но не уходил, ожидая, когда компания отъедет на своей моторной лодке — она была не такая современная, как у него, и требовала двух человек для управления.
После этого он направился к «Нейперу-младшему» и, поднявшись на палубу, увидел, что Марина улыбается ему из окошка каюты.
— Это только часть того, что я взял, — сказал он, протягивая ей плетеную корзину. — Мне нужно вернуться за остальным — я заказал нечто такое, что вам обязательно должно понравиться.
— Я заинтригована, — весело ответила Марина.
— Вы попробуете суп из мидий, — объявил он. — Я только туда и обратно.
И он снова исчез.
Марина отнесла корзину в каюту, поставила ее на скамью, увидела сверху газету и положила ее на стол.
Потом вынула омара и подивилась, как искусно он сервирован на блюде. Там были еще две бутылки вина, свежие булочки и горшочек с маслом!
Взглянув на омара, Марина поняла, что совершенно не хочет есть.
С того момента, как у них вышла эта размолвка, в горле у нее стоял комок, а на сердце словно лежал тяжелый камень. Чтобы больше не прислушиваться к себе или бесконечно не переживать случившееся, она развернула газету.
Это была американская газета, напечатанная в Риме, но на английском языке.
«Рузвельт остался президентом», — прочитала Марина один из заголовков. Уинстон наверняка интересуется политикой. Правда, он об этом никогда не упоминал, но, когда в Англии проходили всеобщие выборы, все кругом говорили только о них.
Она скользнула взглядом вниз по странице, и вдруг из груди ее вырвался страшный крик — она кричала дико, как раненый зверь.
Ее крик, казалось, эхом отозвался в маленьком салоне. Она резко швырнула газету на пол, мгновенно выбралась из лодки и как безумная, не разбирая дороги, бросилась бежать.
Уинстону пришлось ждать супа из мидий дольше, чем он рассчитывал.
— Сейчас, сейчас он будет готов, синьор, подождите минуточку, — уговаривал его хозяин.
Устрицы были уже открыты и уложены на подносе, чтобы удобнее было нести.
Наконец готовый суп принесли из кухни, и хозяин велел официанту отнести его на лодку.
Мужчины, нагруженные провизией, направились вдоль по набережной.
Солнце уже садилось, подкрадывались сумерки, зажигая первые звезды, едва мерцающие на еще светлом небе.
Уинстон глянул вверх и вспомнил, что сегодня должно быть полнолуние и, значит, ему не составит труда добраться до Сорренто.
Там он поговорит с Мариной, и между ними уже не будет никаких секретов. И тогда ему не нужно будет в чем-то подозревать ее.
Он чувствовал, что поступил с ней жестоко, вернув ее на землю, к обыденности, из того божественного состояния исступленного восторга, парения в невесомости, которое охватило их обоих.
И все же он никак не мог избавиться от навязчивой мысли — узнать, что же связывало Марину с Элвином. Он должен это знать! Он должен услышать от нее, что же так тревожило и угнетало ее с самого начала их знакомства и что заставило ее послать ту сумбурную телеграмму через Атлантический океан.
Наконец они с официантом подошли к лодке.
Марины не было видно, и Уинстон подумал было, что она могла прилечь на скамье в каюте.
Он поставил поднос с устрицами на плоскую крышу каюты, принял супницу из рук официанта и дал ему щедрые чаевые.
— Спасибо, синьор, — поблагодарил официант и поспешил обратно в ресторан.
— Марина, ты здесь? — позвал он негромко. — Я принес наконец сей кулинарный шедевр!
Наклонив голову, он вошел в каюту и хотел поставить супницу на стол.
К его удивлению, Марины в каюте не было!
Может, она пошла прогуляться?
Он забрал поднос с устрицами с крыши каюты и тоже поставил его на стол. Выбравшись наружу, огляделся.
На пристани ее нигде не было видно, и он удивился: как она могла уйти в город, не дождавшись его?
Он выпрыгнул из лодки и медленно пошел по направлению к ресторану.
Куда она могла пойти?
На берегу не было никаких магазинов, интересных для женщины, да и солнце почти скрылось, и сумерки сгущаются прямо на глазах. Он дошел до набережной и огляделся.