Позволь быть любимой
Шрифт:
Подъезжая к окраине своего маленького городка, Бэлль глубоко вздохнула. Дом. Хотя без братьев он стал совсем другим: Рей теперь жил в Атланте, а двадцатидвухлетний Джо в Денвере. Но, по крайней мере, здесь жизнь имела смысл.
Вырулив на грунтованную дорогу, ведущую к дому, Бэлль резко ударила по тормозам. В полынном поле, прямо рядом с ее домом, стоял черный блестящий вертолет. Бэлль с трудом верила своим глазам. Вертолет? Здесь? Потом она увидела рядом двух плечистых охранников, а это могло означать только одно…
С трудом переведя дыхание, она бросила взгляд на старый деревянный дом с облупившейся краской. Сердце ее пропустило удар. На деревянном крыльце, угрюмо сложив руки на груди, стоял Сантьяго. Что он здесь делает? Бэлль заглушила двигатель и вышла из пикапа, громко хлопнув ржавой дверцей.
– Что ты здесь делаешь? – Она попыталась скрыть дрожь в голосе. – Дай-ка угадаю: ты придумал несколько новых способов унизить меня.
Он спустился по деревянным ступеням и встал перед Бэлль, возвышаясь над ней, как скала.
– Три дня назад ты появилась в моем доме с шокирующим обвинением.
– Действительно, как я только могла! – с яростью сказала она. – Неудивительно, что ты вышвырнул меня из дома.
– Я счел это блефом. Я ожидал, что ты быстро вернешься, чтобы потребовать определенную сумму денег.
С трудом подавив подступившие слезы, она посмотрела на вертолет.
– Как ты узнал мой адрес?
– Это было легко.
– Ты, должно быть, ждал несколько часов.
– Двадцать минут.
– Двадцать? Как это? – выдохнула она. – Ты не мог знать, когда я доберусь сюда. Даже я этого точно не знала!
– Это было чуть сложнее.
– Ты следил за моей машиной? Шпионил за мной?
– Хватит менять тему, – холодно сказал он. Сантьяго окинул ее пристальным взглядом от просторной белой футболки и шорт до шлепанцев. – Ты говорила правду? Ребенок мой?
– Ну конечно, твой!
– Как я могу доверять лгунье?
– Когда я тебя обманывала? – возмутилась она.
– «Я никогда не смогу забеременеть, – передразнил он. – Это невозможно».
– Ты просто придурок. – Бэлль дрожала под обжигающим техасским солнцем.
Его голос был низким и спокойным, но она чувствовала его ледяную ярость. Он был так красив снаружи: черные волосы, мускулистое загорелое тело, карие глаза с поволокой. Жаль, что его душа была черной и твердой, как камень.
Она только-только вознесла благодарность небесам за то, что этого человека нет в ее жизни, и вот он снова перед ней. Для чего?
– Ты сделал свой выбор, – ровно сказала она. – Теперь это только мой ребенок.
– Тогда зачем ты вообще рассказала мне о беременности?
– Потому что три дня назад я была достаточно глупа, чтобы надеяться, что ты сможешь измениться. Теперь я твердо знаю: пусть лучше у моего ребенка вовсе не будет отца, чем такой отец, как ты. – Она вздернула подбородок. – А теперь выметайся с моей земли!
Сантьяго с подозрительным спокойствием смотрел на нее. Не сказав ни слова, он повернулся и посмотрел вдаль на горизонт. Бэлль невольно любовалась тем, как солнечные лучи ласкают его мужественный профиль.
– Позволь мне рассказать, что будет дальше, Бэлль. – Когда он посмотрел на нее, его голос был низким и глубоким, почти ласковым, но это не обмануло ее. – Сегодня мы сделаем тест на отцовство.
– Что? Забудь об этом!
– И если ребенок окажется моим, – его глаза сверкнули, – ты выйдешь за меня замуж.
– Ты спятил? – выдохнула Бэлль. – Я тебя ненавижу!
– Ты должна быть довольна: твой план сработал. Признайся, что ты целенаправленно забеременела, чтобы женить меня на себе. Так, по крайней мере, уважай меня.
– Не буду, потому что это неправда!
– Признаю, я ошибся, поверив тебе. Я должен был понять, что все это ложь, и я заплачу за свою доверчивость. – Он подошел ближе. – Но и тебе придется заплатить.
– Я никогда не выйду замуж за человека, которого ненавижу.
– Ты говоришь так, словно у тебя есть выбор. А его у тебя нет. – Он холодно улыбнулся. – И если этот ребенок мой, то и ты тоже моя.
Глава 3
Сантьяго Веласкес давно усвоил, что существует два вида людей: глупые мечтатели, которые прячутся от суровой правды жизни, и те, кто ясно смотрят на мир и готовы столкнуться с реалиями и бороться за то, чего они хотят.
Бэлль Лэнгтри была мечтательницей. Он понял это еще в тот день, когда они впервые встретились на свадьбе друзей, когда она так раздражающе повествовала о «вечной любви» новоиспеченных молодоженов перед лицом их очевидного несчастья. Стекла в розовых очках Бэлль были настолько толстыми, что она была практически слепой.
Нужно быть действительно слепым, чтобы видеть хоть что-нибудь обнадеживающее в любви и браке. Любовь – это ложь, и любой брак, основанный на ней, обречен от начала и до конца. Это может закончиться только слезами, уж он-то знает. Мать Сантьяго была замужем пять раз, но только не за его отцом.
Но по какой-то неведомой причине, когда Сантьяго увидел Бэлль, такую напористую и уверенную в собственных иллюзиях, он не был раздражен. Он был очарован. Миниатюрная, соблазнительная, темноволосая, с удивительными глазами и телом, созданным для греха, с самого начала она зацепила его, и не только красотой.
Бэлль ненавидела его и не боялась показать этого. За одним невероятно большим исключением Сантьяго не мог вспомнить ни одну женщину, которая так сильно его презирала, особенно с тех пор, как он сколотил свое состояние. Женщины всегда хотели залезть в его постель, или кошелек, или и то и другое одновременно. Он не осознавал, насколько это скучно, пока Бэлль Лэнгтри не оскорбила его прямо в лицо.