Позволь мне любить тебя
Шрифт:
— Иззи есть Иззи, — закончил я с улыбкой. — Да.
— Но внедорожник? Это уже перебор. То есть он хороший. Но не похоже на то, на чем ездил бы Коста.
Коста, да? Я посмотрел на внедорожник, стоявший по другую сторону изогнутой кирпичной дорожки, в центре которой росла одна из легендарных итальянских сосен. Бьянка говорила, что это дерево всегда напоминало ей что-то из книги доктора Сьюза: высокое и худое, с густой шапкой иголок высоко вверху.
И тут мое сердце забилось. Заколотилось. Сильно. Тяжело. Быстро.
—
— Почему это имя кажется мне знакомым?
Я изогнул бровь.
— Наш первый поцелуй был в его кабинете.
Ее рот округлился от удивления.
— В баре. Точно. — Она оглянулась на дом и спросила: — А почему Константин попросил его прийти, когда тебе нужно рассказать родителям о Бьянке?
— Потому что Хадсон был с нами в тот день, когда мы разобрались с ее убийцей. — Я закрыл глаза. — Ну, с тем, кого мы считали ее убийцей.
Глава восемнадцатая
Энцо
— Правда? То есть я знала, что вы друзья, но не думала, что вы настолько близки.
Она выглядела слегка запаниковавшей. Даже в ужасе. Потому что в глубине души была чиста и невинна. И как бы сильно она ни хотела быть здесь, никогда не будет той, кто зажжет для меня спичку, если мне понадобится сжечь чей-то мир. Не то чтобы я хотел, чтобы это в ней изменилось. Нет, она была из тех, кто спасает пауков и выпускает их на свободу. Она не мстила и не жаждала расплаты. Слава Богу, у нее их не было. Она была светом, в котором я отчаянно хотел остаться, но как бы я ни старался, тьма всегда находила меня.
Я запустил руки в волосы, решая, чем поделиться, когда на крыльце под козырьком появилась мама.
— Хадсон служил на флоте, как и Константин, — начал я. — Но потом его мама заболела, и он ушел после восьми лет службы. Он ухаживал за ней, пока она не умерла через несколько месяцев, и тогда он решил присоединиться к ФБР. Он устроился на работу в Квантико. Получил место в Нью-Йоркском отделении. — Я перечислял факты как можно быстрее, и ее глаза расширялись от каждой детали.
Да, забавный факт: агент ФБР был с нами, когда мы совершали преступление.
— Так вот откуда вы знаете столько подробностей о ее деле? Ну, то, что вы считали ими, я полагаю.
Я покачал головой.
— Федералов обычно не вызывают на убийства, если они не происходят на федеральной территории или как-то не связаны с… ну, с делами ФБР. — Я не слишком разбирался во внутренних делах Бюро, да и не хотел разбираться. Федералы не любили таких людей, как я, которые брали правосудие в свои руки. — Так что нет, Хадсон не мог помочь в этом вопросе. Он просто хотел добиться справедливости для Бьянки. И он тоже считал, что судебный процесс — полная чушь.
— Но ведь он больше не работает в ФБР, верно? Я имею в виду, я не думаю, что агент будет владеть баром. — Она пожала плечами. — Хотя что я могу знать?
—
— Но ты сказал, что тебя и твоих братьев арестовали. Но не его?
Я оглянулся на крыльцо, и мама помахала нам рукой, когда рядом с ней появилась Иззи. Боже, она все больше и больше походила на Бьянку. Иногда на нее было чертовски больно смотреть.
— Нет, — сказал я, прочищая горло, — его не опознали, и мы не назвали его имени. Возможно, отчасти поэтому он чувствовал себя виноватым и ушел из Бюро. — Я не знал всех подробностей, потому что он всегда был гораздо ближе к Константину. — Мы должны войти. Они ждут. — С этими словами я заглушил двигатель и взял наши чемоданы, которые засунул за сиденья после того, как отправил охранников домой.
На улице меня осенило, что Мария все еще не решается войти в дом. Она была ужасной лгуньей, что, на мой взгляд, было достойно восхищения, поэтому она явно волновалась, что отвечать на вопросы, которые, как она знала, ей зададут.
Она крутанулась на месте, врезавшись в меня, и я выпустил чемоданы, чтобы поймать ее за предплечья, забыв о том, что на нас смотрят.
— Какую историю ты им рассказал, почему я здесь?
— Я сказал им частичную правду. Объяснил, что Киара до воскресенья находится у твоего бывшего, и тебе тяжело, поэтому ты спросила, можешь ли ты присоединиться ко мне в моей поездке. Думаю, им не нужно знать, что Томас — псих и его планы изменились, а ты здесь только для того, чтобы быть упрямой занозой в моей заднице.
— Я не слышу сарказма там, где он должен быть в конце этого предложения, мистер.
Я не мог не улыбнуться на это, черт бы ее побрал.
— И, если я причиняю боль, это хорошо. Может быть, ты этого заслуживаешь. — На лбу у нее прорезались тревожные морщинки: — Ты не сказал им, что мы… ну, ты понимаешь? — Этот невинный наклон ее головы, когда она подыскивала слова, заставил мое сердце снова забиться сильнее.
— Что мы друзья, коллеги, соседи? — Я изогнул бровь. — Моя мама старой закалки, милая. Если я скажу ей, что мои рука и рот побывали между твоих бедер, у нее случится сердечный приступ.
Она отдернула руку и игриво ударила меня по груди, и я это заслужил. Но это стоило сделать ради улыбки, появившейся на ее губах, и того, что она, кажется, сбросила часть своей нервозности.
Ее глаза прищурились, и она удивленно сказала мне:
— Вот ты где.
— А?
— Это ты. Это тот, кого я знаю и люблю. Кого обожает Киара. Я вижу тебя сейчас. С прошлой ночи я видела тебя мельком то тут, то там, но я…
Мой мир, по сути, слетел со своей оси, и я перестал слышать все, что она говорила после «люблю». Возможно, она сказала это, имею в виду дружбу, но мне было все равно. Это был первый раз, когда она бросила это слово в мою сторону, и я схватился за него и приберег на тот случай, когда снова начну терять себя и мне нужно будет найти путь обратно к ней.