Позывной "Курсант" 2
Шрифт:
Цыганков, впрочем как и остальные члены его компании, завис, наблюдая эту встречу на Эльбе. Тем более, Николай Николаевич был одет в форму. Даже если зятёк какой-то там шишки какого-то там городишка не видел прежде Клячина, уж по знакам отличия он точно догадался, не последний человек мне вот так запросто руку жмет. Да еще открыто рассуждает о том, что он вообще тут только ради моей персоны.
Цыганков как-то сразу сдулся и отступил. Более того, вместе со своими товарищами поприветствовал старшего лейтенанта госбезопасности. Кем бы не был тесть этого придурка, а Николай Николаевич один черт по званию
— Что это было? — Спросил меня Клячин, едва мы оказались за шлагбаумом. — Жду подробного отчета.
— Вы о чем? — Мне кажется, мой голос звучал вполне убедительно. Да и физиономия выглядела соответствующим образом. Мол, не понимаю, что не так.
— Какого ляда Витюша к тебе цепляется? — Клячин посмотрел на меня, а потом со всей дури долбанул по спине. По моей же, конечно. Кулаком между лопаток. Чуть легкие не выскочили через горло. — Да выпрямься! Волочешься, как мешок дерьма. Голову надо ровно держать. Ты кто есть? Хрен с горы или слушатель Школы Особого Назначения? И врать мне больше не вздумай. Нашёл, кому дурачка показывать. Цыганков тебя задеть хотел. Почему?
— Ну…– Я вздохнул…Интересно, как Клячин на все это отреагирует? — В общем, так вышло, мы немного повздорили. Я ему нос слегка подпортил.
Чекист удивлённо поднял брови. Молча. Но рожа у него выглядела гораздо выразительнее тысячи слов. Он этой рожей будто говорил — Да ладно?! Слегка?! Подпортил?!
— Вот зачем Вы так делаете? — Я махнул рукой, намекая на кривляния Клячина. — Смотрите, как на придурка.
— Почему «как», Алексей? Обижаешь. Ты придурок и есть. — Николай Николаевич остановился возле уже знакомого «Воронка», открыл дверь. Мне кивнул на пассажирское сиденье, при этом продолжая высказывать свою глубокую мысль. — Ты ж из всех товарищей, которые находятся на территории школы, выбрать самого поганого человека. Витюша — известный в определённых кругах гражданин. Знаний — ноль. Талантов — с гулькин хер. А хер у гульки вообще отсутствует. Чтоб ты понимал. Ума — кот наплакал. А коты…
— А коты не плачут. Чтоб я понимал…Да все правильно, Николай Николаевич. Вопросов нет. Говорю же, так вышло. Он сам меня цеплять начал. Я ведь не знал, кто это такой.
Клячин, как ни странно, даже не разозлился, что я его перебил.
— Слушай, как складно у тебя все выходит. Сначала ты не знал, кто такой товарищ Шармазанашвили. Потом ты не знал, кто такой Цыганков. Может еще что-то произошло? Может ты еще кого-то или чего-то не знал?
Николай Николаевич уже завел машину и теперь наблюдал, как рядом, на пассажирском сиденье, устраиваюсь я. Чертовы двери… Ужасно неудобно открываются. Я сначала по привычке потянулся к неправильной стороне. Правда, в этом был один маленький плюс. Выиграл немного времени, соображая, надо ли рассказывать Клячину про Молодечного. Однако, чекист и сам сразу все понял. В том смысле, по моей безмятежной физиономии догадался, что-то реально произошло.
— Таааак…– Он сурово свел брови. — Рассказывай…
Причем его это «рассказывай» прозвучало с такой интонацией, будто я не проступок совершил, а сразу глобальный апокалипсис организовал.
— Николай Николаевич, ну, чего Вы сразу…
— Сразу?! Я не сразу, Алексей! Я удивительное терпение проявляю. Можно сказать, терпение, которое мне вообще никак не свойственно. Что ты натворил? Ну?!
— Как бы сказать…– Я потер лоб. — Сержант государственной безопасности Молодечный. Знаете такого?
— Так…И? Знаю. — Лицо Клячина стало немного растерянным.
Видимо, эту фамилию он точно не ожидал услышать. Мы уже отъехали от Школы и двигались по дороге, которая петляла между деревьев. Поэтому чекисту приходилось смотреть вперед, чтоб не взерачится в какую-нибудь осинку или берёзку.
— В общем…я его вчера чуть не задушил во время драки. То есть не совсем драки. Это был, так сказать, учебный поединок. И я не хотел. Душить, конечно, не хотел. Но мне надо было выиграть. Нам Панасыч велел драться. То есть товарищ Шипко.
Клячин молчал. Молчал и с каменным лицом смотрел вперед. Похоже, всё-таки зря я начал каяться. Хотя, с другой стороны, все равно Николай Николаевич узнал бы. От того же воспитателя. Лучше я сам расскажу. Тем более, в моем исполнении это сейчас выглядит так, будто пацан делов натворил и переживает. А я, как бы реально переживаю, но совсем не за то, о чем способен подумать Клячин. Однако, несомненно, лучше в этой ситуации выглядеть чуть глуповатым, чуть растерянным парнем. Да и вообще… Гораздо удобнее, если Николай Николаевич будет меня недооценивать.
— Понимаете, нам сказали, можно любые приемы и любую хитрость использовать. А Молодечный этот… Он же специалист. Борьбой занимается…
Я не успел договорить. Заткнулся на полуслове, с изумлением наблюдая, как светлеет лицо старшего лейтенанта госбезопасности. А потом он вообще захохотал. Громко. Прямо даже заржал, как конь. При этом хлопал ладонями по рулю и едва не подпрыгивал на месте.
— Молодечного! Николая! Ой, не могу! Ой, мля… Вот это анекдот. Ой, держите меня, сил нет! Аха-хах! Вот тебе и Молодечный! Пацан какой-то его…Как сопляка! А гонору, гонору то сколько было! Я! Да я! Да мне! Ох и Реутов, сукин сын! Ох и порадовал. Аха-хах!
— Ну… Похоже, хотя бы за это ругать никто не будет… — Высказался я сухо, разглядывая Клячина, который от смеха буквально давился слюной.
Просто, если честно, стало, конечно, спокойнее. Раз Клячин так отреагировал, значит, и Бекетов нормально отнесется. Все равно, учитывая, что оба они не скрывают перед руководством школы своей заинтересованности в персоне Реутова, скорее всего, один черт им донесут.
Но в то же время, в глубине души возилась легкая обида. Чекист смеялся над тем, что Молодечного какой-то сопляк уделал. То есть, для Клячина это — просто нелепый прикол. Вот с одной стороны, получается, меня вроде похвалили. А с другой — обосрали.
— Да ладно, не бзди Алексей… — Николай Николаевич, наконец, успокоился и стал говорить нормально, не «хрюкая» после каждого слова своим «аха-хах». — За Молодечного — отдельное спасибо. Только, конечно, кичиться этим среди товарищей не надо. Так-то ты старшего по званию мордой в дерьмо ткнул. А это не есть хорошо. К тому же, преподавателя. Но… Исключительно между нами… По-свойски… Горжусь!
Клячин одной рукой потрепал меня по плечу.
— А теперь давай… В подробностях. В деталях. Можешь даже в красках и лицах. Я не против. Потом у меня к тебе тоже одна беседа имеется. Не такая приятная.