Позывной «Курсант»
Шрифт:
– В Мытищи едем. – Заявил мой сопровождающий водителю.
Тот не успел открыть рта, как ему был продемонстрирован соответствующий документ. В общем-то, на этом все возражения закончились. Даже если в планы водилы Мытищи не входили, сейчас он сильно захотел туда попасть.
Мы залезли в кузов, уселись возле стенки кабины и продолжили свой путь в неизвестность. Звучит красиво, по факту – хрень полная. Потому что неизвестностью все происходящее было только для меня. Николай Николаевич точно знал, куда и зачем мы едем.
Глава 5. В которой я начинаю познавать «прелести» новой жизни
–
Проскочили мы его быстро, но чисто по внешнему виду и по тому факту, что я отчетливо расслышал знакомые паровозные гудки, от которых аж сердце остановилось, и вовсе не в хорошем смысле, думаю, вопрос – риторический.
Просто, если честно, мне и в современных Мытищах бывать ни разу не приходилось. А уж про довоенные – вообще молчу. История данного района меня тоже никогда не интересовала. Наоборот, я всегда искренне надеялся, что моя жизнь никогда не даст трещину и я никогда не окажусь в этом «чудесном» краю Подмосковья. Потому что Мытищи у меня всегда упорно ассоциировались с бедностью и алкоголизмом. Наверное, это явилось итогом отцовских нравоучений, который после каждой тройки, полученной в лицее, швырял дневник на стол, а потом трагичным голосом говорил:
– Будешь так учиться, закончишь девять классов и пойдешь в «чушок». Женишься на какой-нибудь поломойке, уедешь жить к ней в Мытищи.
После столь страшной угрозы следовал тяжёлый вздох, затем отец демонстративно уходил из комнаты, хлопнув дверью. Правда, ненадолго и недалеко. Буквально через час он уже забывал о причине своего расстройства.
Я, если честно, сильно насчет его слов не парился. Был уверен, он просто не позволит единственному сыну скатиться в бедность. Для кого, как не для меня, зарабатывались все его миллионы? А вот поди ж ты… Накаркал батя… Появились таки в моей жизни эти чертовы Мытищи. Не в том, конечно, варианте, как он говорил, но все же.
Естественно, я не знал наверняка, что тут есть, а чего нет. На кой черт мне нужна была данная информация в прошлой жизни? Но вот наличие вокзала, если честно, сильно разозлило. Он издевается, что ли? Мой сопровождающий. У него чувство юмора такое или имеется неуемная тяга к авантюризму?
– Ну? Вокзал, да. – Николай Николаевич с удивлением посмотрел на меня.
Он явно не понял намека, который был не скрытым, а очень даже очевидным. Практически – в лоб ему рубанул.
Какого черта мы тряслись на этой колымаге, если здесь имеется вполне удобный способ перемещения из Москвы?!
Вот, что я хотел сказать своей короткой, но крайне содержательной, фразой. Там, где вокзал, по-любому есть пассажирские перевозки. Ладно, из Свердловска мы бежали, вылупив глаза, будто за нами кто-то гонится. Могу даже предположить, что с поездами дальнего следования сейчас еще пока напряг. Может, ходят раз в неделю. Черт его знает. Но тут-то! От Москвы – пол локтя по карте. Должен ведь быть железнодорожный транспорт.
– Здесь. Есть. Вокзал. – Повторил я снова, как попугай, интонационно выделяя каждое слово.
Он дурак, интересно мне, или притворяется? Или просто кайфует от того, что мы изображаем из себя Паспарту и Фогга. Те, правда, вокруг света за восемьдесят дней объехали, но им просто не пришлось по России-матушке путешествовать. Прозрели бы точно.
– Есть,
Видимо, это был знак, что пора остановиться. Моей злости он не замечал или не хотел замечать. А может, реально не допускал мысли, будто пацан, который всю дорогу был тише воды, ниже травы, теперь решил показать характер. Впрочем, я уже немного успокоился. Даже, наверное, сам себя успокоил. Так будет точнее.
В конце концов, нельзя забывать, где нахожусь и с кем. Если буду позволять своим эмоциям проявиться, спалюсь по полной программе. Потому как настоящий Реутов должен быть всем доволен. Ему же сравнить не с чем. Уверен, Алёше вообще было бы за радость, что он в Москву приехал с ветерком, а не пешком топал, как Ломоносов из Архангельска.
– Хорошая машина. – Чекист прищелкнул языком и погладил борт кузова. – Надежная.
Я тактично промолчал. По мне, до хороших машин еще далеко. Лет этак восемьдесят. Ну, ладно, может, чуть меньше. Однако этот довоенный раритет, который Николай Николаевич, пока ехали, несколько раз назвал «полуторкой», точно к категории «комфортного транспорта» не относится. В нём не людей, а в лучшем случае – картошку возить.
Нас на каждом повороте болтало – мама не горюй! И если привычный Николай Николаевич умудрялся как-то растопыривать ноги, чтобы более-менее оставаться на одном месте, то я был вынужден цепляться за всё что угодно, дабы не вылететь нахрен на дорогу. В том числе, за самого Николая Николаевича, от чего он, ясное дело, восторга не испытывал и несколько раз даже цыкнул на меня.
– Ты барышня, что ли, не пойму. Сядь нормально. Держись за борт.
В ответ хотел ему сказать, что за борт держаться ни черта не получается, но в этот момент машину особо сильно подкинуло на кочке и я, громко щелкнув челюстью, едва не прикусил язык зубами. Поэтому решил оставить разговоры на потом. И конечно, был безмерно счастлив, когда наша автомобильная прогулка подошла к концу.
Вообще, честно говоря, немного иначе мне виделась жизнь чекиста в довоенное время. Вернее, она мне никак не виделась. О подобных вещах даже и не думал никогда. Но сейчас, оказавшись во всех этих странных обстоятельствах, я все равно был изрядно удивлён.
Он же, черт подери, чекист! Всемогущее НКВД! Ну, должны быть хоть какие-то бонусы. Тачка нормальная. Относительно, конечно, нормальная… Где эти пресловутые «черные воронки»? У меня госбезопасность данного времени ассоциируется в первую очередь с ними. Где кожаный плащ до пола? Где оружие, в конце концов? «Маузер», наверное… В кино что-то такое видел.
Водила тормознул возле обочины и мы, наконец, спрыгнули на твёрдую землю. Сначала – мой провожатый, за ним следом – я. Говорю – «наконец», потому что появилась надежда, все-таки мы уже приедем хоть куда-нибудь.
А значит, есть шанс нормально пообедать, отдохнуть, тупо согреться и расслабиться. Впрочем, насчет расслабиться я, конечно, зря. С этим пока не особо выходит. Хоть пожрать и то хорошо.
На улице не сказать, чтоб было сильно холодно, но всё-таки осень есть осень. Из-за сырости, которая пробирала до костей, меня немного подтрясывало. Нет-нет даже зубы постукивали.