Позывной «Омега»

Давненько его не били, ой давно! Вот так, с оттяжкой, профессионально, попадая именно туда, где больнее всего потом. Да-да, что самое интересное, больно не сразу, а лишь пару часов спустя. Несведущему было бы даже смешно, мол, бьют всего ничего, можно терпеть. Почки не отбивают, рёбра не ломают, под дых не бьют. Лицо тоже не трогают. Но это когда бьют. А вот потом, когда экзекуция заканчивается, наказываемого оставляют, и тот пытается расслабиться. Но вместо желаемого расслабления приходит боль. Острая, колющая, пронизывающая всё

тело, исходящая именно из тех мест, куда были нанесены удары мучителей.

Вот и сейчас его били «правильно», со знанием дела, методично, не спеша, выбирая именно те самые, «больные», места на теле. Он висел на растяжке между двух стоек подъёмника, на платформе которого стояла «малинка», крохотный двухместный мобиль, что он взялся починить на выходных. Ноги едва касались пола, и он немного раскачивался после каждого удара. То вперёд, то назад, в зависимости от того, с какой стороны был нанесён удар.

Но бить людей, имея опыт «дознавателя», мало. Нужно знать, кого бьёшь. Те, кто сейчас по очереди, методично обрабатывал бока, грудь и спину жертвы, видимо, этого не знали. Они сейчас «учили» какого-то «вшивого механика». Их научили правильно бить, не оставляя следов на теле, обрабатывая жертву перед допросом. Но вот различать, может ли человек перенести эту обработку без особых последствий для себя, видимо, никто не научил. Да и зачем? Им платили лишь за физический труд, а не за умственный, на который, по всей видимости, они были не способны.

– Ну, что, хорош для начала? – спросил один здоровяк с закатанными до локтя рукавами белоснежной рубашки.

– Да уж, наверное, – согласился второй, этот пиджак не снимал. Оба здоровяка, похожие на вставших на задние лапы медведей, вышли из ремонтного бокса на улицу, оставив дверь открытой. Но через несколько минут они вернулись, от обоих пахло табаком.

– Ну, что, опустим на пол, пусть полежит, в себя придёт?

– Да уж, наверное, – тот, которому был задан вопрос, пожал плечами, а потом согласно кивнул. – Пусть оклемается.

Жертву сняли с импровизированного распятия и положили на пол, не забыв, впрочем, пристегнуть его наручниками к гидравлической магистрали подъёмника.

– Неси бутерброды из машины и пакгер с кофе не забудь, – распорядился тот, рукава рубашки которого были засучены. – И салфетки не забудь!

– Да уж, наверное, не забуду! – отозвался второй, судя по богатому лексикону, пребывающий в подчинении.

Громилы расположились на двух найденных здесь же, в мастерской, железных стульях. Они уселись напротив лежащей на полу жертвы и, разлив по пластиковым стаканчикам заваренный в переносном пакгере кофе, запивали им бутерброды с восстановленной ветчиной.

– Вот перекусим, выкурим по сигаретке, отдохнём, а потом поспрашиваем, – огласил план действий на ближайшие полчаса тот, что с закатанными рукавами. – Эх, ещё бы мускатного коньячку в кофе, вот это жизнь была бы!

– Да уж, наверное, – согласно кивая, ответил его напарник.

Прошёл час. Громилы успели выпить весь кофе из пакгера, съели все бутерброды за два присеста, выкурили не менее чем по половине пачки сигарет на брата. Видимо, старшему показалось,

что времени прошло достаточно, и он приступил к допросу. Но жертва лишь тупо пялилась на него и выдавала раз за разом один и тот же ответ – «я не понимаю, о чём вы говорите».

Решили ждать ещё час, по истечении которого допрос возобновился. Но жертва по-прежнему отказывалась признаваться в содеянном. Мало того, «тупой механик» не корчился от боли, лежал как куль, будто его и не били.

– А ну-ка, неси сюда биты! – распорядился старший. – А то, сдаётся мне, он над нами издевается! У меня такое ощущение, что ему и не больно совсем!

А уже через минуту они с напарником охаживали свою жертву по-простому, алюминиевыми бейсбольными битами. Тот катался по полу, сколько позволяли путы, а потом затих, потеряв сознание.

– Всё! Всё! Хорош! Хорош, я сказал! А то забьём его насмерть! Отвяжи его и проверь, как он. Если совсем плохо, вкати пару кубиков амтелана, а то ласты склеит, а нам трупы не нужны.

– Да уж, наверное, не нужны, – согласно кивнул второй и криво ухмыльнулся, когда приложил портативный медицинский диагност к шее жертвы. – Живой, до утра протянет.

– Ну, тогда поехали отсюда, хочу успеть сегодня ещё в кабаре «Лепесток» заглянуть, на этой неделе мисс Эва там отжигает, а мне как раз контрамарку на весь сезон подфартило приобрести.

Он не помнил, как добрался до дома Лизы Островской, женщина жила неподалёку и подрабатывала тем, что за гроши делала медицинские осмотры и подлечивала тех, у кого не было страховки или не имелось достаточной суммы для похода в городскую клинику. Дома у неё стоял старый медицинский сканер с капсулой пререанимации.

Из последних сил он поднялся на крыльцо, держась одной рукой за перильце, дотянулся до низко установленной кнопки звонка и несколько раз вжал её. Через минуту дверь открыла Лиза, кутаясь в тёплый халат, а увидев его, с окровавленным и распухшим лицом, вскрикнула. Он качнулся, стал заваливаться, ноги отказывались держать.

– Мистер Молчун! Что произошло?! – Лиза склонилась над ним, пытаясь поднять, а он, в который раз едва не теряя сознание, разлепил разбитые губы:

– Помогите, прошу…

– Молчун! – из-за спины Лизы выглянул паренёк лет двенадцати, юркнул под рукой женщины, подхватил Молчуна под локоть, помогая встать.

– Давай отведём его в гостиную, Энди, положим на диван, – распорядилась Лиза. – Осторожнее, возможно, у него что-то сломано!

Молчуна положили на небольшой диванчик в гостиной.

– Возьми ножницы и срезай с него всю одежду, – приказала Лиза пареньку. – Только аккуратно.

– Хорошо, мам. – Энди кивнул, рванул в соседнюю комнату, а через минуту уже споро распускал штаны Молчуна на ленты. Вскоре на пол упала и рубашка, которая годилась теперь лишь на ветошь.

– Так-так, – Лиза вколола обезболивающего Молчуну в плечо. – Присматривай за ним, Энди, как только очнётся, зови меня, мы с тобой его к сканеру отведём.

В себя он пришёл лишь через полчаса. Обвёл мутным взглядом комнату, попытался сосредоточиться на лице Энди.