Позывные из ночи
Шрифт:
А гость так же неторопливо продолжал:
— Ездил, чтобы узнать, работает ли мельница. Надо смолоть полмешка овса. Последнее, что осталось.
— Эка невидаль, — заметил Калганов, — у других и этого нет.
Помолчали. Подняв на Калганова глаза, Чесноков неожиданно спросил:
— Петрова с Вырозера помнишь? Что с ним сделали, гады!.. Заподозрили, что зерно укрывает. Самого избили. Жену и детишек до того изувечили, что вспомнить страшно. А зерна-то ведь не было. А Мухину знаешь? — продолжал Чесноков.
— Это ту, что в Кузаранде, Татьяну?
— Да, депутата сельсовета. Так вот ее прямо на улице застрелили.
— Вот гады, что вытворяют! — сказал Орлов, появляясь из-за занавески. — Здравствуйте. Орлов моя фамилия. Простите, что не сразу вышел. Приходится даже своих опасаться, пока не убедишься, с кем дело имеешь. Скрывались мы с товарищем у Алексея Владимировича, да нельзя тут больше оставаться: того и гляди его подведем и сами попадемся.
— Может, у вас их пристроим до ледостава? — спросил Калганов.
— Так вот почему ты меня, Алексей Владимирович, из дому выманил. Я сразу понял, что посекретничать хочешь.
— Не мог же я при вашей гостье речь об этом вести.
— У-у, да ты, оказывается, конспиратор, — заулыбался Чесноков. — Что же касается пристанища, то мы его вам, товарищ Орлов, конечно, дадим. — Ну вы тут собирайтесь, а я пойду домашних подготовлю. Ты, Алексей Владимирович, как увидишь, что в большой классной комнате на окне лампа горит, так и веди гостей.
Глава 3 ДЕСЯТЬ ДНЕЙ
На Большом Клименицком острове по берегу Онежской губы вытянулась деревня Середка. Через пролив отсюда рукой подать до Кижей, где высится многоглавая церковь.
Немного домов было в Середке. Десятка два. Не больше. Среди них выделялось здание школы, не внешним видом, а скорее благодаря тому, что стояло на горе.
В школе были всего две классные комнаты, да помещение для учителя. Из небольшого коридора лестница вела на чердак, откуда хорошо просматривалась вся деревня. Крыльцо располагалось с южной стороны, а в сенях имелось слуховое окно. Из меньшего класса двери вели в большой и в учительскую комнату, оттуда — на кухню.
Сюда, в школу, и привел Калганов в тот ноябрьский вечер Орлова и его спутницу. До прихода гостей у Чеснокова состоялся разговор с сестрой и матерью Татьяны. С сестрой было просто. Девушка понятливая. Ее только предупредить следовало, чтобы не болтала. А вот мать — иное дело.
— У тебя дите, — говорила она Татьяне. — Что с ним будет, если вас с Семеном расстреляют?
— Так уж и расстреляют!
— Думаешь, нет? Плохо ты их тогда знаешь! А что мы без вас, горемычные, будем делать!
— Значит, по-твоему, — своих людей предать? Пусть, мол, гибнут, а мы знать ничего не знаем! — не вытерпела Татьяна. — Так, ты советуешь!
— Я этого не советую, — примирительно сказала мать. — Да и что говорить, все равно по-своему сделаете.
— И сделаем. Иди, Семен, поторопи гостей.
— Они сами придут. Лампу-то я уже засветил и на окно поставил, пока вы тут с мамашей разговаривали. Постойте!.. Кажется, кто-то стучится.
Семен вышел в сени и почти сразу ввел в комнату Орлова и Галю.
— Здравствуйте, — сказал Орлов, здороваясь с каждым за руку. — Так что вы нам скажете? У вас тут больно громкий разговор был… Тому, кто слухом не обижен, с улицы все слышно. Ну так как? Может, от ворот поворот?
— Что вы, Алексей Михайлович, мы уже тут все обговорили.
— Хорошо, если так. Решайте сами, товарищи, как сердце подскажет. Дело тут такое, неволить никак нельзя.
— Все решено, Алексей Михайлович! Ставь, Татьяна, самовар. Вот только чаю у нас нет, малиновый лист завариваем.
— Что до заварочки, так она у нас с Галей найдется.
Татьяна с Семеном рассказали Орлову, что первоначально финские офицеры хотели устроить в школе штаб. Потом отказались от этого, но жалуют сюда частенько. Не раз уже обыски делали.
— Что обыски были — это даже хорошо, — заметил Семен. — Ничего подозрительного не нашли и теперь уже не так настороженно к нам относятся. Да и то, что я по-фински говорю, им нравится. А с вами так: дверь из нашей комнаты мы столом заставим, а из маленького класса в большой — книжным шкафом. Это не шкаф, а целый дом. Вот вам и убежище на всякий случай. А впрочем сами взгляните.
Орлов прошел в небольшую угловую комнату с одним окном, завешанным географической картой.
«С картой они хорошо придумали, окно надежно завешано и подозрений никаких: карта учителям нужна», — подумал Орлов.
Он подошел к шкафу, довольно громоздкому сооружению. Полки в нем были сняты, так что внутри образовалось большое пространство. Одну дверку, более широкую, заколотили, и за ней вполне могли спрятаться даже два человека.
— В шкафу будете скрываться в крайнем случае, — сказала Татьяна. — А спать можно здесь. Вам на полу, а Гале на столе постелим. Если тревога, конечно, все это долой. Вот так. А сейчас, Галя, пойдемте, наверное, вам помыться надо. А потом чай пить будем.
Алексей с Семеном тем временем присели на табуретки и стали во всех деталях разрабатывать различные варианты поведения на случай непредвиденной опасности. Тут все надо было предусмотреть, вплоть до условных сигналов, если внезапно нагрянут фашисты.
Скоро хозяйка позвала ужинать. Здесь, за столом, Чесноковы рассказали о том, как сложилась их жизнь. Ведь как хорошо им было еще недавно. Оба учительствовали, активно участвовали в делах колхоза. В мае у них родился сын Евгений. А 21 июня решили съездить в Петрозаводск: ребенка показать в консультации, да заодно и родных навестить. В пути находились долго. Около шести часов утра пароход подошел к петрозаводской пристани. Было совсем светло. Самый разгар белых ночей.