Прах херувимов
Шрифт:
По Яське стало очень заметно, что она всё ещё не уловила ход его мысли. Ларик вздохнул и расширил пояснение:
– Кто-то оказался плох, ты приходишь на место лузера и показываешь класс. В сравнении с жопоруким неудачником, выглядишь гением. На самом деле подняться на унижении кого-то гораздо легче, чем создавая что-то новое.
– Почему?
– Про новое сложно сразу сказать, плохо это или хорошо. Нет аналогов. А людям всегда нужны аналоги. Чтобы кто-то провозгласил: «О, гораздо лучше, чем было!». И все вокруг подтвердили. Это даёт гарантию, что не будешь выглядеть
И тут на лице Ларика появилось выражение, которое друзья прекрасно знали и несколько опасались. Как только прозрачный его взгляд наливался тёмно-серым блеском, это означало, что сейчас мастер тату сядет на своего любимого конька, и вечер сразу станет длинным.
– Кстати, – и в самом деле произнёс Ларик, сверкнув вдруг ожившими глазами. – Честер Ли, дизайнер из Сингапура, просто закрашивает весь участок тела с ненужной татуировкой черными чернилами. Это называется «blackout», что буквально означает «затемнение».
– И что? – тоскливо спросила Яська.
– Ничего. Кусок кожи клиента после процедуры выглядит просто закрашенным черной краской.
– А смысл? – Яська не могла представить, что кому-то понравится ходить с черным пятном на руке. Или на ноге. Или с плечами-«чёрными квадратами» Малевича.
Ларик пожал плечами.
– Многим нравится.
– Блэкаут, – повторила Яська.
Скрывать совсем или прятать. Блэкаут или коверап… В чём принципиальная разница?
Мастер вдруг резко повернулся в её сторону.
– А давай мы тебе наколем что-нибудь символическое?
– Ты же мне колол уже, – девушка вытянула худую длинную ногу. На щиколотке, чуть выше стоптанной бежевой балетки сорок второго размера, била крыльями крошечная цветная бабочка.
– Тю, – свистнул Гера, – это ж разве татуировка? Её у тебя совсем не видно.
– Идите вы, – Яська поджала к себе ногу. – Я, может, в манекенщицы пойду. И куда тогда ваши тату дену?
– Есть предложения? – недоверчиво спросил Гера.
Она молча, но гордо кивнула.
– Ты из-за этого из института ушла? – Ларик посмотрел на неё внимательно.
– С этим сложно, – Яська бросила вуз два года назад, но всем говорила, что взяла академический отпуск.
– У тебя на подиуме не получится, – авторитетно заявил Гера.
– Это почему же?
– Ты неуклюжая. И вся… Квадратная такая. Модели, они же неземные, у них в глазах – тайна, а в движениях – томность.
– Вовсе нет, – возмутилась Яська. – Разные они.
– Ну смотри…
Гера соскочил с плетёного шезлонга и прошёл по веранде, виляя бёдрами. Получилось смешно и совсем непохоже на подиумный проход. Они опять все вместе расхохотались. Яська от смеха чуть не упала с перил, Ларик вытирал слезы, навернувшиеся на глаза.
В общей весёлой суматохе они не заметили, как у калитки, утопающей в тени деревьев, возник новый персонаж. Даже Тумба, поглощённый представлением, не обратил на появление гостьи никакого внимания. Когда невысокая пухлая девушка с ярко накрашенным ртом поднялась на веранду, друзья с недоумением воззрились на неё, словно увидели привидение. Больше всех была поражена Яська.
– Алина?! – девушка могла представить в доме Ларика кого угодно, но только не судмедэксперта. – Как вы тут?
– Я к вам на веселье пришла, – нисколько не смутившись от всеобщего замешательства, подмигнула сразу всем Алина. В её голосе явно слышались нотки мамы из мультика «Простоквашино». – На заразительный детский смех. Прямо из морга.
– Чем обязаны? – от растерянности галантно спросил Ларик.
Обратился к Яське:
– Это твоя подруга?
– Эксперт, – торопливо пояснила она, увидев, как вытягиваются лица друзей. – Та, из санатория.
– Это я, – всё так же жизнерадостно подтвердила Алина.
Ларик сменил озадаченное выражение лица на задумчивое.
– Да, для пришелицы из морга вы слишком жизнерадостны. И полны сил.
Добавил он, оглядев приятные округлости эксперта. Алина не обиделась, а даже как-то, наоборот, обрадовалась ещё больше.
Но внезапно девушка-эксперт словно схлопнула одним взмахом ресниц доброжелательность и открытость. Яська поразилась неожиданной быстроте, с которой Алина меняла не только выражение лица, но и внутреннее состояние.
– Кто из вас Илларион? – уже строго спросила она, в упор глядя на двух юношей.
Ларик поднял две руки сразу с видом человека, сдающегося в плен. И тяжело вздохнул. Он не любил вот так, без предупреждения, взаимодействовать с незнакомыми людьми. Казаться кем-то, кем мастер не являлся на самом деле. Говорить слова, которые он говорить не собирался, но от него их ждали. Совершать поступки, которые ему совсем не хотелось совершать. Любого незнакомца Ларик воспринимал посягателем на его личное, отвоёванное возрастом и положением пространство.
Для мастера было пыткой даже отвечать на улице случайным прохожим, которые обращались к нему. Спрашивали, как пройти, зажигалку, сигарету, десять рублей, которых не хватает на хлеб. Хотя как раз всем встречным-поперечным почему-то казалось, что Ларик курящий, основательный, знающий и добрый. Хотя ни один из этих пунктов не являлся правдой.
– Я к вам как к эксперту, коллега, – Алина обратилась к нему. – По рекомендации.
– Чем могу? – буркнул Илларион. – Татуировочку хотите?
– Может, позже? Когда-нибудь, – пообещала Алина, но всем сразу стало понятно, что никогда она не придёт набивать тату. – Пока просто вопрос. В процессе вашей работы случался когда-нибудь шок у пациента? Например, необычная реакция на краску?
Ларик задумался:
– Шок? Нет, я никогда с таким не сталкивался. По крайней мере мне ничего об этом не известно. Хотя основная масса моих клиентов – люди, которые тут на отдыхе. Они в конце сезона разъезжаются по домам, я их больше никогда не встречаю. Некоторые, правда, приходят через год-два подновить рисунок. А если говорить в теории… Аллергия, да, бывает. Чаще всего на красные и жёлтые цвета, но это тоже очень-очень редко. Один раз я видел у чувака сильную аллергию от синего «старбрайта». Одно плечо раздуло до габаритов Шварцнеггера, второе осталось прежним, и это был просто мрак. Но он не у меня кололся.