Прах и безмолвие
Шрифт:
— Вы хотите, чтобы я помогла вам. Почему?
— Ну, потому что это долг каждого — помогать полиции, ведь так? Иначе как же мы сможем бороться с преступностью?
Он сам почувствовал, что эти прописные истины прозвучали неубедительно.
— Я не то хотела сказать. Почему я должна помогать вам? — спросила она, выделяя интонацией местоимения.
Он тщательно обдумал ответ, потому что чувствовал — неверных ответов множество, а правильный — лишь один.
— Может быть, потому что я мог бы помочь вам, — сказал
Похоже, на минуту это ее развеселило, но потом она снова посерьезнела.
— Вы думаете? Хорошо. Я хочу разыскать своего мужа. «Сразу начинает торговаться», — с восхищением подумал Дэлзиел. А он даже не знал, что ей есть о чем с ним торговаться.
— Вы его потеряли, да?
Она кратко и четко обрисовала ситуацию, прямо как Уилд в своих рапортах.
— Его зовут Тони Эпплярд. Мы поженились три года назад, когда выяснили, что я беременна. Потом его уволили по сокращению штатов, и он уехал на юг искать работу. Он по профессии механик, но в конце концов оказался в Лондоне и стал работать по подряду, рассчитывая найти что-то получше. Сначала он писал и присылал денег. Жил там в одной комнате с несколькими мужчинами. Он это называл общежитием. Я же думаю, это была ночлежка. Я писала ему регулярно, но его ответы приходили все реже и реже. Я думала, он приедет на Рождество, но он только прислал открытку малышу. Я хотела поехать туда и все увидеть собственными глазами, но папа сказал, что сам поедет. Он ездил туда в середине января. Там, где Тони жил, папе сказали, что он уехал несколько дней назад и не оставил адреса. Я обращалась в полицию, и в тамошнюю, и в здешнюю, не в сыскную, а к тем, кто в форме. Они сказали, что к ним это не имеет никакого отношения. Взрослый человек может делать все, что ему угодно, если он не совершает преступления. А то, что он бросил жену с ребенком, преступлением, видимо, не является. Но я думаю, что они бы его нашли, если бы захотели. Если бы вы захотели…
— А зачем вы хотите его найти, милочка? — ласково спросил Дэлзиел. — Присуждение алиментов в судебном порядке не имеет большого смысла, до тех пор пока у него нет постоянной работы.
— Так, может, он поэтому и переехал, — возразила она. — Может быть, он уже там с другой живет? Не бойтесь. Я уже все возможные варианты продумала. А вдруг ему просто все это не под силу выносить, и он где-то скитается, чувствуя себя таким же одиноким и отчаявшимся, как я порой? Вы мне поможете?
Дэлзиел задумался.
— Старший инспектор Паско позавчера с вами разговаривал. Почему вы его об этом не попросили? — спросил он, почесывая жирный, в складках, затылок.
Она слегка улыбнулась.
— Его больше интересовало, что я читаю. Я же читала, чтобы отвлечься. А вы, мне кажется, интересуетесь именно тем, от чего я хочу отвлечься чтением.
Дэлзиел улыбнулся ей в ответ.
— Я бы не стал недооценивать мистера Паско, — сказал он, чувствуя себя все же польщенным. — Хорошо, — продолжал он, — я возьму ваше дело на заметку. Ничего не обещаю, но не думаю, что оно слишком сложное. Мне, может быть, понадобится порасспросить вашего отца о его поездке, возможно, это что-то прояснит.
Он увидел выражение ее лица и рассмеялся.
— Не слишком он любит
— Вы задавайте вопросы, а я буду отвечать, — предложила она.
— Справедливо. Как вы думаете, какие отношения были между супругами Свайн?
Она подумала и сказала:
— Нормальные. Во всяком случае, в начале.
— В начале?
— В начале моей работы здесь, после того как мистер Свайн стал сотрудничать с папой. Я думаю, ей тогда в голову еще не пришло, насколько для него было важно иметь собственное дело.
— А когда до нее дошло?
— Тогда она стала все больше и больше раздражаться. У них начались скандалы, в основном по поводу отъезда в Америку и денег. Я слышала, как они друг на друга орали в доме. Она считала, заводить собственное дело — пустая затея. А он говорил, что здесь его корни и он не собирается бросать «Москоу-Фарм», чтобы работать на шайку мошенников вроде Делгадо.
— А она его не понимала?
— Нет. Она говорила, что, судя по тому, как у него идут дела, ему все равно придется все бросить, когда он обанкротится. Она говорила, Что ее семья не мошенники, а опытные бизнесмены и что он не смеет оскорблять ее семью, когда его родственники только и могут, что разоряться в пух и прах и вышибать себе мозги из пистолета.
— А что мистер Свайн на это отвечал?
— Он очень тихо отвечал, что его семья всегда возвращала себе ферму, не важно, какой ценой. И что он, раз уж получил ее, ни за что не упустит.
— Скажи-ка мне, дорогуша, — поинтересовался Дэлзиел самым дружелюбным тоном, — если он сказал это очень тихо, как же ты это могла отсюда услышать?
— Здесь сортир зимой замерзает, поэтому иногда мне приходится заходить в дом, — сказала она, спокойно встретив его взгляд.
— Справедливо. А ты знаешь такого человека, по имени Уотерсон, милочка?
— Не могу сказать, что знаю. Он был клиентом.
— И какого ты о нем мнения?
— Сам от себя без ума.
— А тебе он нравился?
— Ни капли.
— Почему же?
Она подумала, потом ответила:
— Во-первых, могу сказать, что я ему тоже очень не нравилась.
— Это имеет значение?
— И без того, чтобы вешаться клиентам на шею, чего я не делаю, достаточно противно общаться с ними по делу, что приходится волей-неволей.
Дэлзиел усмехнулся. Она все больше вызывала у него симпатию.
— А что миссис Свайн? Она ему нравилась?
— Я уже говорила мистеру Паско. Он подкатывался к ней, но она, по-моему, его отшила.
— Тебя удивило бы, если бы ты узнала, что позже она с ним завела роман?
— Нет. Я не так хорошо ее знала, чтобы чему-нибудь удивляться.
Это было разумно, но не очень полезно для следствия. Дэлзиел перевел разговор на другие рельсы.
— А как мистер Свайн ладил с мистером Уотерсоном?
— Не очень хорошо.
Он ждал, что она продолжит, но она снова уткнулась в книгу. Это сбивало с толку. Но они же договорились, что она будет отвечать на его вопросы. Значит, сначала надо было задать вопрос.