Практикум для теоретика
Шрифт:
Вдруг оживился старый дедок в конце первого ряда и зашамкал:
— Да зачем это нужно? Никогда такого не было. Нашим студентам простых заклинаний хватает за глаза! Они и это освоить не могут!
Не стала ему отвечать, тем более что из другого угла вылез другой дедуля:
— Коллега, они потому и не могут, что дураки непросвещенные! Теория необходима! Пусть сначала хоть таблицу умножения выучат, тогда и пентаграммы строить научатся. Молодец, девочка! Учи этих кретинов! Может из них наконец толк выйдет.
Тут начался такой галдеж, что я машинально схватила лежавшую
— А ну-ка тихо!
И стало тихо. Маги вдруг замолкли и с удивлением уставились на меня. Думаю, они просто онемели от моей наглости. В этой тишине вальяжный господин в фиолетовом поднял руки и размеренно изобразил парочку хлопков:
— Браво, госпожа Аспен!
За ним неожиданно захлопали и все остальные.
Уф, кажется все не так плохо. Переходим к организационным вопросам.
— А теперь я хочу сделать объявление. Вчера я начала принимать дела. Прошу на это три дня. Через три дня жду вас у себя с учебными планами. Порядок приема можно будет узнать в ректорате. Учтите, кто раньше сдаст план, будет иметь преимущества при выборе аудитории. Расписание будет готово за пять дней до начала учебного года. На этом все.
Я поклонилась и села. Ар Арвиль зашептал мне прямо в ухо:
— Молодец, умница, так держать!
Громмель из-под стола показывал большой палец, таким образом выражая поддержку. Конрад ар Герион, сидевший рядом с ректором, перегнулся через него, на мгновение сжал мое запястье и отпустил. После этого мне стало немного легче.
Как только заседание закончилось, я рванула в свой кабинет и заперлась там. На попытки меня поздравить и как-то отвлечь, откликаться не стала. Я дала этим гордым магам три дня, а это очень мало времени. Нужно так много успеть!
Опять расселась на полу и продолжала разбирать папки.
Кажется, я уже втянулась. По сравнению со вчерашним, скорость работы значительно возросла. Во второй половине дня я закончила комплектовать ту дюжину, с которой начинала, убрала их на полку и раскрыла еще двенадцать. В них стала сортировать то, что у меня пока никуда не вошло. Поняла, что размахнулась. Десяти папок хватило за глаза. Через два часа после полуночи я с большим трудом и с чувством выполненного долга поднялась с пола. Первичный разбор завершен. Завтра начну разбирать получившиеся папки и вникать в содержимое.
В течение дня ко мне несколько раз стучались, кричали, звали то обедать, то просто к ректору. Я ни на что не реагировала. До меня добрался только Пин. Притащил сначала обед, а потом и ужин. Угрозами заставил съесть все до крошки. Я сначала сердилась, затем ела и благодарила. Без его помощи мне бы не справиться, дотянуть до полуночи на одном завтраке нереально.
Глубокой ночью выползла из кабинета и отправилась домой. На лестнице меня поджидал Конрад.
— Марта, наконец-то. Я уже собрался опять стучать.
— Вам что-то нужно?
Он подхватил меня под руку и поволок, приговаривая:
— Мне нужно, чтобы ты шла уже спать, неугомонная. Надорвешься — ничего хорошего из этого не получится. Режим питания и отдыха, это тебе о чем-то говорит?
— А какое мой режим имеет касательство к вам?
— Самое прямое. Я отвечаю за безопасность. В том числе и за твою. Если ты сляжешь, это будет моя вина.
Говоря это, он быстро тащил меня сначала вниз по лестнице, затем по двору до входа общежитие. Я еле успевала перебирать ногами.
— Не гони лошадей, Марта, работай размеренно. Если ты боишься, что через три дня к тебе набегут толпы сдавать планы, то ошибаешься. Первые ласточки появятся день на пятый, не раньше.
— А вы… Вы тоже через пять дней…, — язык у меня от усталости заплетался.
Он усмехнулся.
— Я? Я хоть сейчас тебе свой план отдам. Готов давно. Но другие… Могу дать совет. Если кто план так и не предоставит, возьми в архиве прошлогодний. Будет то же самое. Вход в архив, кстати, прямо из твоего кабинета.
— Спасибо, — пискнула я, останавливаясь у собственной двери.
Ключ! Я приложила вынутый из кармана кругляш к двери и попрощалась с ар Герионом:
— Спокойной ночи!
— Спокойной! Не надрывайся, девочка. Никто не оценит, поверь.
Повернулся и ушел к себе. Добрый дядя. Верю, что он говорит это, потому что жалеет меня. Но меня не надо жалеть! Я справлюсь!
Вошла, заперла за собой дверь, дотащилась до ванны и поняла: если в нее влезу — утону. Не сразу, сначала засну, потом захлебнусь. Так что умыла моську под струей воды и отрулила в спальню. Перед сном вспомнила:
— Пин!
— Хозяйка?
— Ты что-то говорил про то, что можешь вещи расспрашивать.
— Хотите узнать, что они о вас в ваше отсутствие говорили?
Тон такой нахальный! Но я же принесла ему тянучку и леденец! Пусть отрабатывает.
— Именно. В тот день, когда я только приехала. Другое время меня не интересует.
— Иди спать, хозяйка. Все тебе покажу, но только завтра. Сейчас тебе нужно спать.
Сколько у меня радетелей! Все хотят как лучше, все на путь истинный наставляют. Даже мелкий домовой, и тот жизни учит. Но он прав, сейчас я могу только заснуть.
Следующий день вышел более размеренным.
Для начала домовой сказал, что ремонт закончен. Я вчера настолько усталая была, что ничего не заметила, а тут встала и обошла всю квартиру, восхищаясь способностями и трудолюбием Пина. Убогое жилище преобразилось. Золотистые стены отражали солнечный свет и в комнатах становилось вдвое светлее. Мебель Пин выкрасил белой краской и расписал букетами цветов. Сразу стало чисто и нарядно. Он пристроил к делу все бесконечные вышивки и вязаные салфеточки, которые мне регулярно дарила мама. Вставленные в рамочки и повешенные на стенку вышивки смотрелись отлично, а из салфеточек домовой соорудил разноцветный чехол на диван. Спальню он преобразил в том же духе, только мебель выкрасил не в белый, а в синий цвет. Комнаты сразу перестали иметь казенный вид, а стали напоминать о сельском доме где-нибудь в Лиатене. Я выразила талантливому домовому свой восторг, а потом напомнила о том, что он мне вчера обещал.