Прапорщик драконьей кавалерии
Шрифт:
– А потом?
– А что потом? Кхеты перемалывали нас методично. Мы подтягивали резервы с разных колоний. Побеждали. Но чем дальше – тем становилось сложнее. У нас с детьми все плохо. Живешь-то, пока не убьют, иной раз тысячелетиями. Не стареешь. Вот и рождаемость плохая. Инстинкт размножения практически на нуле, из-за чего практически не спариваемся. Это нам просто не интересно. А тут такая затяжная война. Восполнять потери становилось все сложнее и сложнее. Финальное сражение за родную планету мы сокрушительно проиграли. И прежде всего потому, что сражаться оказалось некому. Стягивали всех подряд. Лишь хоть как-то и хоть что-то. На что надеялись? Не понятно.
– И вы там
– Разумеется. Остатки гарнизонов на удаленных колониях выгребли подчистую. Даже таких штрафников, как мы.
– А ушли как?
– Когда стало ясно, что нас окончательно разбили, мы открыли портал в один из наиболее отдаленных миров. Ну и ушли остатком отряда.
– И что, кхеты вас не преследовали?
– Как не преследовать? Преследовали. Просто мы на какое-то время смешались с местными дикарями. Герои варварских королевств. В стороне от престолов – вечно в походах. Конан-варвар. Кулл-завоеватель. И прочие бредовые легенды – они не на пустом месте возникли. Нам скучно было. Вот и развлекались, как могли. Кто-то погибал. Кто-то выживал. В любом случае – несколько поисковых экспедиций кхетов пережили без последствий. А потом они успокоились. И мы тоже. Затаились.
– Ясно. А что у вас за тяжба с этими блаженными?
– А, – махнул он рукой. – Все просто и грустно. Заключили мы два тысячелетия назад договор с двумя братьями. Точнее, сначала с одним, второй-то позже подтянулся, втягивая оставшихся нейтральными и’ри’тори. Дескать – мы помогаем им укрепиться, взять власть, передавить как клопов конкурентов. А они в ответ, как наберут силу, помогают нам отбить обратно столичную планету. Мы туда изредка заглядывали для разведки. Кхеты там только базы держали. Не заселяли массово почему-то, только так – небольшими островками. Что-то исследовали, видимо. Вот мы и хотели устроить… хм… катаклизм местного масштаба, зачистив планету от них.
– И надеялись удержать? – ахнул Виктор.
– Нет. Просто отомстить. И, если повезет, уйти, чтобы вновь затаиться для нового удара. О большем и не мечтали.
– И что помешало вам реализовать свой план? – поинтересовалась Ллос.
– Гибель планеты. Они испытали на ней новое оружие, расколов на кучу осколков. Все. Финиш. Приплыли. Мы как узнали об этом – сломались.
– Богам-то что не понравилось? Наоборот же хорошо – вся сила при них останется.
– Если бы. Мы договор хитро заключили. Так что они уже где-то с полторы тысячи лет не вправе распоряжаться и десятой частью своей реальной силы. Она как бы есть, но так, в заморозке. Поэтому можете не опасаться – по вашей базе под Москвой они не ударят. Они же практически доходяги. Потенциал-то о-го-го! А на деле фигня на постном масле. По этой причине и экономят. Чуда от них не дождешься, не то что явиться людям лично. Жлобы. Но их понять можно – почти все силы уходят на поддержание многочисленных мест силы и регенераторов.
– Хм. А в чем подвох их предложения?
– Контракт защищает нас от их нападения. Как только он будет закрыт, они постараются нам головы-то пооткручивать. Мы ведь их полтора тысячелетия на голодном пайке держали. Вон у нее спроси, – кивнул Михаил на Ллос, – для богов это натуральный озверин.
– Серьезно? – удивился Виктор.
– А ты как думаешь? – скривилась Ллос. – Представь, что тебе постоянно нечем дышать. Добавь к этому постоянное чувство голода, раздражение от холода, духоты и жары. И ты не получишь и десятой части того, как выкручивает богов от острой нехватки сил.
– Как ломка у наркомана?
– Хуже. Намного хуже.
– Ясно. А спрятались тут чего?
– Так тут же планетарный концентратор и’ри’тор находится, – усмехнулся Михаил. –
– Так ведь чего бояться-то? Вы и так тут сидите очень много времени. Накопитель вас надежно защищает.
– Не все так просто. Ты же видел машины. Так? Мы отсюда иногда катаемся в цивилизацию. Кое-что добываем. Да и вообще – не так чтобы безвылазно сидим. Запрет на прямое нападение всячески есть, но только на прямое. Ввести людей в заблуждение и как-то опосредованно ударить вполне возможно. Поэтому покушения время от времени случаются. Местных мы запугали, но все одно – приходят издалека и пытаются спасти мир от вселенского зла в нашем лице. Троих уже убили за последние пятьсот лет. Рано или поздно – перебьют всех. Так что тянуть тоже не в наших интересах.
– А если вернуть им силу, то… – произнес Виктор и покачал головой.
– Они нас дожмут.
– Получается патовая ситуация. Куда ни кинь – везде клин.
– Именно.
– А в контракте оговорено, куда именно силу нужно применять? – после долгой паузы поинтересовался Виктор.
– В смысле?
– Ну, вы должны ее потратить только на освобождение своей планеты или формулировка более обтекаемая?
– К чему ты клонишь?
– Вся загвоздка сложившейся ситуации в том, что у указанных богов слишком много силы. Им ее нужно сбросить. Желательно всю. Да так, чтобы им стало не до вас от слова вообще.
– Это было бы замечательно, – кивнул Михаил. – Но куда нам девать божественную силу? Ладно, что мы с ней не умеем работать. Так и вообще – ее можно слить не абы куда, а только на пущую пользу нашего народа.
– И что вас смущает? – расплылся в улыбке Виктор.
– Давай к делу, – нахмурился Михаил.
– Милая, – обратился Виктор к Ллос. – Я ведь правильно тебя понимаю – боги никогда не умирают до конца?
– Верно, – резко помрачнела богиня хаоса, так как этот вопрос вновь пересекался с ее детьми. – После того как бога убивают, он развоплощается, то есть теряет всякую энергию и связанную с этим материальную оболочку. После чего вечность блуждает в виде блеклой тени, лишенной всякой самостоятельной связи с материальным миром. Их окружает предвечная тьма и абсолютная тишина. Жуткая штука. Считай – одиночное заключение, уходящее в бесконечность. Говорят, что через сотни тысяч лет эти тени угасают окончательно. Но… я не знаю. Да и никто не знает, потому что стирается память о павших богах и проверить это никак не возможно. Я общалась с теми, кто вот так отсидел по два-три десятка тысяч лет. Лучше смерть. Намного лучше. Но у богов нет выбора, поэтому они очень не любят жертвовать собой.
– Если с ними поделиться божественной силой, то они могут вновь воплотиться?
– Безусловно. Но ни один бог никогда не согласится добровольно поделиться силой с другим. Это больно. Нет, это НЕВЫНОСИМО БОЛЬНО. И чем больше сил отдаешь – тем страшнее мучение. Ломка от нехватки сил – легкий дискомфорт по сравнению с тем, какие ужасы придется испытать при передаче силы.
– Именно поэтому ты не пыталась воплотить своих детей?
– Нет, – поиграв желваками, произнесла Ллос.
– А почему?