Правда или последствия

Тор Анника

37. Преодолевая робость

Я

в прихожей надеваю Куки ошейник, мама смотрит на меня из дверей гостиной.

— Купить что-нибудь? — спрашиваю я. — Сигареты?

— Нет, спасибо, — мотает она головой. — Я бросила курить.

— Давно?

— Только что.

Я сбегаю по лестнице. На улице Куки едва успевает пописать, и я уже бегу дальше.

Карин живет от нас недалеко. Но ее подъезд, конечно же, заперт. Я стою и разглядываю кнопки на панели, будто они могут подсказать мне код. Четверка, вроде бы, стерта, и семь тоже…

Дверь подъезда открывается. Выходит пожилая женщина.

— Какая хорошая собачка, — говорит она, впуская меня и Куки.

Я стою перед дверью квартиры. Под латунной табличкой с фамилией «Эрикссон» прикреплен написанный от руки листок: «Рекламу не предлагать».

Из квартиры доносится музыка. Кто-то играет на флейте. Я стою неподвижно и слушаю. Флейта звучит печально. Будто хочет чего-то сказать, но робеет.

Я кладу палец на гладкую кнопку звонка. Куки прыгает вокруг и беспокойно тявкает.

Голос у флейты негромкий, но чистый, ясный. Временами музыка замирает в нерешительности, словно сбивается с дороги, но тут же выправляется, находит новую тропку. Она могла бы указывать дорогу в лесу.

Я нажимаю кнопку. Короткий громкий звонок, потом еще один. Звонки заглушают мягкий звук флейты. Я прислушиваюсь, однако ничего не слышу.

Но вот за дверью раздаются шаги. В замке поворачивается ключ.

Во рту у меня пересыхает. Я забываю все, что собиралась сказать.

Дверь приоткрывается на цепочку.