Правда о 1937 годе. Кто развязал «большой террор»?
Шрифт:
Когда в Испании началась гражданская война, Тухачевский и Уборевич предложили Сталину направить их в эту страну на помощь республиканцам. Об этом сообщал сам Сталин задолго до репрессий в иронично-снисходительном тоне.
Заместитель наркома обороны хочет ехать воевать в чужую страну? Вот уж это «оздоровило» бы международное положение! Какой сильный козырь получили бы сторонники вооруженного «крестового похода против коммунизма». Но главное даже не в авантюризме подобного предложения. Авантюризм здесь наличествует с точки зрения дипломатии, а Тухачевский преследовал не дипломатические цели, не цели внешней политики СССР. Он явно хотел подготовить почву для победы ультралевых сил, которая создала бы столь желанную для него революционную
Бросается в глаза одно потрясающее совпадение! В конце апреля — начале мая, когда в Москве планировалось осуществить военный переворот, в испанской провинции Каталония полыхал ультралевый мятеж. Костяк его составляли анархисты из Национальной конфедерации труда (НКТ). Серьезную поддержку им оказала Рабочая партия марксистского единства (испанская аббревиатура — ПОУМ). А это была протроцкистская организация.
Я использовал приставку «про» не случайно. Троцкисты очень обижаются, когда ПОУМ считают троцкистской партией. И это тот редкий случай, когда они хоть отчасти правы. Действительно, в ПОУМ существовало несколько фракций. Только часть из них склонялась влево, к троцкизму, другую часть кренило вправо — к левой социал-демократии. (Между прочим, это отлично демонстрирует ту легкость, с которой ультралевые объединятся с правыми оппортунистами — тогда, когда речь идет о борьбе против сталинизма. То есть против патриотического социализма.) Однако сам Троцкий возлагал очень большие надежды на ПОУМ, считая, что она способна перевести испанскую революцию на коммунистические, пролетарские рельсы. И мы можем смело делать вывод — Троцкий был замешан в левацком мятеже. А то, что попытка путча в Москве совпала по времени с путчем в Барселоне, говорит о многом.
Сталин, однако, сумел подавить оба путча. Победа над военными заговорщиками еще больше укрепила его позиции и дала ему основания для новых структурных преобразований. Решение ПБ от 11 мая 1937 года предоставляло верному сталинцу Маленкову и руководимому им Отделу работы с партийными органами (ОРПО) очень большие полномочия. Теперь аппарат ЦК напрямую контролировал все кадровые перемещения, осуществляемые как в партийных, так и в государственных организациях. Во-первых, это давало в руки первого секретаря ЦК Сталина мощнейший организационный ресурс. Во-вторых, решение ПБ было серьезным шагом на пути затеянных им широкомасштабных реформ.
Сталин хотел избавить партию от непосредственного руководства государством. Но он вовсе не хотел, чтобы она перестала быть правящей партией. Он планировал сосредоточить ее руководящую роль на идеологии, а также на контроле за кадровой политикой. Иными словами, партия, по мысли Сталина, должна была руководить государством, но лишь опосредованно, более гибко. Решения по всем вопросам внутренней и внешней политики принимали бы государственные организации, однако партия могла бы сказать свое веское слово посредством кадровых рычагов. Таким образом и государство, и партия находились бы в равновесном состоянии, дополняя друг друга.
Сталин был противником догматизма и заидеологизированности, присущим коммунистам. В то же время он отлично понимал, что первейшей слабостью дореволюционной правящей элиты была ее аполитичность . Царская Россия обладала мощным государственным аппаратом, сильнейшей армией, неплохой жандармерией. Однако у нее совершенно не было политической организации, которую она могла бы противопоставить революции. Власть смогла подавить вооруженные восстания времен первой русской революции. Власть обуздала кровавый эсеровский террор. Но она показала себя абсолютно беспомощной в 1915–1917 годах, когда в основу подрывной деятельности была положена парламентско-пропагандистская деятельность либеральных партий. Прогрессивный блок нападал на правительство в Думе, но Совет министров принял решение никак не отвечать на клевету кадетских адвокатишек. В крайнем случае цензура вымарывала из газет речи оппозиционеров, что не только не помогало, а, напротив, вредило. Люди тянулись к запретному плоду, любопытствовали, рождали самые невероятные слухи и домыслы. Итог общеизвестен.
Сталину было очевидно, что государственный аппарат, замкнувшись сам на себе, окостенеет, превратится в силу, неспособную отвечать на политические вызовы эпохи. Мало чего хорошего принесла бы и партийная монополия, которая растворила бы партию в рутине повседневных дел, сделав ее организацией бюрократов и канцеляристов. Так оно и произошло. Сталинский урок пошел не впрок хрущевско-брежневским маразматикам.
Жаркое лето 1937 года
Жарким оно было прежде всего в политическом отношении. Именно тогда в стране и развернулся настоящий «большой террор», который унес жизни множества людей — и правых, и виноватых. Окончательный поворот к массовому террору произошел на июньском пленуме ЦК. Тогда была предпринята мощная атака на Сталина.
Старый большевик Темкин рассказывал о том, что накануне пленума некоторые руководители провели серию тайных совещаний, названных «чашкой чая». На них обсуждался вопрос о смещении Сталина с поста первого секретаря ЦК. Причем на вооружение была взята довольно осторожная тактика — подвергнуть критике не популярного вождя, а его выдвиженца, Железного наркома Ежова, и сам НКВД. Доподлинно известно о двух выступлениях на пленуме, которые были направлены против НКВД (в течение четырех дней, с 22 по 26 июня, заседания пленума не стенографировались, поэтому судить о многих событиях можно только опираясь на воспоминания очевидцев). Речь идет о выступлениях наркома здравоохранения Г. Н. Каминского и заведующего политико-административным отделом ЦК И. А. Пятницкого.
Каминский вначале напал на сталиниста Берию, обвинив его в сотрудничестве с английской разведкой, которое якобы имело место во время Гражданской войны. Берия был также обвинен в репрессиях против партийного руководства в Закавказье. Затем Каминский плавно перешел на НКВД. Он выразил недоверие Ежову и его ведомству, обратив внимание на массовые аресты среди коммунистов: «Так мы перестреляем всю партию».
А между тем на февральско-мартовском пленуме Каминский был одним из наиболее ревностных борцов с «врагами». Тогда он не боялся за судьбу партии. Что же произошло? Может, стали арестовывать не тех, кого нужно? Например, военных заговорщиков и связанных с ними секретарей обкомов?
Не менее критическим было и выступление Пятницкого. Он заявил, что НКВД фабрикует дела и необходима его комплексная проверка. Это выступление было очень весомым. Дело в том, что отдел Пятницкого как раз и занимался курированием органов госбезопасности по партийной линии. И, кстати говоря, сам Пятницкий непосредственно участвовал в организации московских процессов и политических преследований, которые были санкционированы февральско-мартовским пленумом и на котором его голос протеста не был слышен так же, как и голос Каминского. Это еще более укрепляет уверенность в том, что критики НКВД возражали не против репрессий как таковых. Их беспокоило то, что репрессии пошли не по тому пути.
Выступление Пятницкого было для Сталина неожиданным. Поначалу он даже попытался уговорить его взять свои слова обратно. Сталин в 1935 году вытащил Пятницкого из Коминтерна, где он возглавлял Отдел международных связей (ОМС), бывший чем-то вроде спецслужбы. Пятницкий не верил в идею Народного фронта, и это объективно сближало его со Сталиным и отдаляло от коминтерновской бюрократии. Иосиф Виссарионович надеялся, что работа в аппарате ЦК «исправит» Пятницкого, превратит его в проводника сталинских идей. Но Пятницкий продолжал жить идеями мировой революции. Он сделал ставку на заговорщиков-авантюристов, которых стали чистить в мае — июне.