Правда о деле Гарри Квеберта

Диккер Жоэль

Дженни принесла мне кофе и приветливо поздоровалась. Вид у нее был грустный.

— Ты переехал к Гарри? — спросила она.

— Конечно. Ты сняла табличку?

— Да.

— Почему?

— Он написал книгу для этой девчонки, Маркус. Для пятнадцатилетней девчонки. Я не могу оставить табличку. Это не любовь, это мерзость.

— Думаю, все не так просто, — ответил я.

— А я думаю, что нечего тебе лезть в это дело, Маркус. Лучше бы ты вернулся в Нью-Йорк, подальше от всего этого.

Я заказал ей оладьи и сосиски. На столе валялся заляпанный жиром номер Aurora Star. На первой странице поместили громадную фотографию Гарри времен его славы: представительный вид, глубокий, уверенный в

себе взгляд. А сразу под ней — снимок из Дворца правосудия в Конкорде: Гарри входит в зал заседаний, в наручниках, опустившийся, осунувшийся, с всклокоченными волосами и перевернутым лицом. Овальные портреты Нолы и Деборы Купер. И заголовок: «Что совершил Гарри Квеберт?»

Вскоре после меня пришел Эрни Пинкас и сел ко мне за столик с чашкой кофе.

— Видел тебя по телевизору вчера вечером, — сказал он. — Ты перебрался сюда?

— Да, наверно.

— Чего ради?

— Сам не знаю. Ради Гарри.

— Он ведь невиновен, да? Не могу поверить, чтобы он такое сотворил… Нелепость какая-то.

— Я уже ничего не знаю, Эрни.

По моей просьбе Эрни рассказал, как несколько дней назад полиция обнаружила останки Нолы, зарытые в Гусиной бухте на метровой глубине. В тот четверг жителей Авроры взбудоражили сирены полицейских машин, съехавшихся со всего округа: тут были и машины дорожной полиции, и авто уголовной полиции без опознавательных знаков, и даже передвижная лаборатория.

— Когда выяснилось, что это, вероятно, останки Нолы Келлерган, все были просто в шоке! — объяснял Пинкас. — Никто не мог поверить, что все это время она была прямо тут, у нас на глазах. Я имею в виду, сколько раз я приходил к Гарри, на эту самую террасу, выпить стаканчик виски… Чуть ли не рядом с ней… Скажи, Маркус, он правда написал ту книгу для нее? Не могу поверить, что у них был роман… А ты что-нибудь про это знал?

Вместо ответа я стал изо всех сил размешивать кофе, устроив в чашке водоворот, и сказал только:

— Тут сам черт ногу сломит, Эрни.

Немного погодя к нашему столику подсел Тревис Доун, шеф полиции Авроры и в придачу муж Дженни. Он был из числа самых давних моих здешних знакомых: седеющий шестидесятилетний добряк, этакий беззлобный деревенский коп, которого уже давно никто не боится.

— Мне очень жаль, сынок, — произнес он, поздоровавшись.

— Жаль чего?

— Да я об этой истории, что свалилась тебе на голову. Вы очень близки с Гарри, я знаю. Нелегко тебе, должно быть.

Тревис оказался первым человеком, который подумал и о моих чувствах. Кивнув, я спросил:

— Почему за все время, что я здесь бываю, я ни разу не слышал о Ноле Келлерган?

— Потому что, пока не нашли ее тело в Гусиной бухте, это была старая история. О таких историях вспоминать не любят.

— Тревис, что произошло 30 августа 1975 года? И что случилось с этой Деборой Купер?

— Скверное дело, Маркус. Очень скверное. И я оказался на первых ролях, потому что в тот день было мое дежурство. Я тогда был простым полицейским. Именно я принял тот звонок… Дебора Купер, симпатичная старушка, после смерти мужа жила одна в уединенном домике на опушке леса Сайд-Крик. Знаешь, где Сайд-Крик? Это там, где начинается тот большущий лес, в двух милях за Гусиной бухтой. Прекрасно помню мамашу Купер: она постоянно звонила. Особенно по ночам, говорила, что вокруг дома какой-то подозрительный шум. Страшно ей было в своей здоровой хибаре у самого леса, вот и хотела, чтобы кто-нибудь ее время от времени развлек. Всякий раз извинялась за беспокойство и угощала полицейских, которые к ней ездили, пирожками и кофе. А назавтра приходила в участок и приносила какой-нибудь гостинец. Я же говорю, милейшая старушка. Таким всегда хочется оказать услугу. Короче, этого самого 30 августа 1975 года мамаша Купер набирает телефон экстренного вызова и говорит, что видела девушку в лесу, а за ней гнался мужчина. Ну и я сразу отправился к ней. Она позвонила днем, в первый раз такое. Когда

я приехал, она меня ждала у дома и сказала: «Тревис, может, вы решите, что я спятила, но на сей раз я правда видела что-то странное». Я осмотрел опушку леса, там, где она видела девушку, и нашел лоскут красной ткани. Я сразу решил, что дело серьезное, и предупредил шефа Пратта, тогдашнего шефа полиции Авроры. Он был в отпуске, но немедленно приехал. Лес-то громадный, второй человек не помешает. Вошли мы в лес, прошагали добрую милю и нашли следы крови, светлые волосы и еще обрывки красной ткани. Но задаваться вопросами оказалось некогда, потому что в эту минуту со стороны дома Деборы Купер донесся выстрел… Мы бросились туда — и нашли мамашу Купер на кухне, в луже крови. Потом мы узнали, что она еще раз звонила в полицию, сообщить, что девочка, которую видела незадолго до того, укрылась у нее.

— Девочка вернулась в дом?

— Да. Пока мы ходили по лесу, она прибежала, вся в крови, ей нужна была помощь. Но мы уже никого в доме не застали, кроме трупа мамаши Купер. Свихнуться можно.

— А девушка, это была Нола? — спросил я.

— Да. Мы это быстро поняли. Во-первых, чуть позже позвонил ее отец и сказал, что она пропала. А во-вторых, Дебора Купер сама назвала ее имя.

— И что потом?

— После второго звонка мамаши Купер сюда выехала полиция округа. Подъезжая к опушке леса Сайд-Крик, помощник шерифа заметил черный «шевроле-монте-карло», на большой скорости удалявшийся на север. Была организована погоня, но машину так и не задержали, несмотря на полицейские кордоны. Следующие недели мы искали Нолу, весь округ перевернули. Кто же мог подумать, что она в Гусиной бухте, у Гарри Квеберта? По всем признакам, она должна была быть где-то в этом лесу. Устраивали облаву за облавой, но так и не нашли ни машину, ни девочку. Если б могли, всю страну бы прочесали, но спустя три недели поиски пришлось прекратить, хоть и скрепя сердце: большие шишки в полиции штата заявили, что они обходятся слишком дорого, а уверенности, что будет толк, никакой.

— Вы кого-то подозревали тогда?

Он на секунду замялся, потом сказал:

— Официально это не говорилось, но… думали на Гарри. И причины у нас были. Я хочу сказать: он приезжает в Аврору, а через три месяца исчезает малышка Келлерган. Странное совпадение, нет? А главное, какая у него была тогда машина? Черный «шевроле-монте-карло». Но улик против него не хватало. По сути, эта рукопись — то самое доказательство, какое мы искали тридцать три года назад.

— Не думаю. Это не Гарри. И потом, зачем ему оставлять такую улику против себя вместе с телом? И зачем он послал садовников рыть землю именно там, где закопал труп? Это же ни в какие ворота не лезет.

Тревис пожал плечами:

— Поверь моему опыту старого копа: никогда не знаешь, на что способны люди. И особенно те, кого вроде бы хорошо знаешь.

С этими словами он поднялся и сердечно попрощался со мной: «Если я могу что-то для тебя сделать, скажи, не стесняйся». Пинкас, не проронивший ни звука за все время нашего разговора, недоверчиво произнес: «Надо же… Понятия не имел, что полиция подозревала Гарри…» Я ничего не ответил. Оторвал первую страницу газеты, сунул в карман и, хотя было еще рано, поехал в Конкорд.

* * *

Мужская тюрьма штата Нью-Гэмпшир расположена по адресу Норт-Стейт-стрит, 281, на севере Конкорда. Чтобы попасть туда из Авроры, нужно свернуть с шоссе 93 за торговым центром «Капитолий», потом, на углу «Холидей-Инн», на Норт-стрит, и ехать прямо минут десять. За кладбищем Блоссом-Хилл и озерцом в форме подковы возле реки дорога идет вдоль решетчатой ограды с колючей проволокой, не оставляющей сомнений в том, куда ты попал; чуть подальше висит указатель с названием тюрьмы, а за ним видны угрюмые строения из красного кирпича, обнесенные толстой стеной, и решетки главного входа. Напротив, на другой стороне улицы — дилерский центр по продаже автомобилей.