Правда о программе Apollo
Шрифт:
– Несмотря на смерть трех астронавтов, США будут продолжать осуществлять свою космическую программу, и все еще есть 50 шансов из 100, что они опередят русских, поскольку это касается высадки человека на Луну... Программа «Аполлон» останется в таком положении, в каком она была. Нет совершенно никаких оснований менять политику.
И тут же сразу разговор о деньгах. Уэлш полагал, что издержки не увеличатся, Уэбб, напротив, считал, что задержка на год обойдется НАСА в лишний миллиард долларов. Получалось, что смерть трех астронавтов выражалась, таким образом, совершенно конкретной суммой...
Пожар в «Аполлоне» заставил пересмотреть многие инженерные решения. Полный список всех изменений состоял из полутора тысяч пунктов. Устранили сотни причин, способствовавших пожару. Не могли устранить лишь главную причину. Ведь опасность стремительного воспламенения таилась прежде всего в кислородной атмосфере «Аполлона». На ее замену не пошли, хотя многие специалисты и настаивали на этом.
Здесь
В советских космических кораблях для дыхания применялся практически воздух под нормальным атмосферным давлением. Американские астронавты находились в атмосфере с пониженным давлением, но чтобы скомпенсировать этот недостаток, эта разреженная атмосфера была насыщена кислородом. С точки зрения физиологов, тут большой разницы для организма нет. С точки зрения конструкторов – есть, и очень большая. Кислород можно было хранить в меньших объемах, следовательно, он занимал меньше места, и емкости его были легче. Кроме того, в космосе пониженное давление внутри корабля (при наружном вакууме) создавало меньший перепад давлений, чем в том случае, если бы внутри была одна атмосфера. Следовательно, снижались требования к прочности конструкции корпуса. Менее прочный – значит, более легкий. Таким образом, кислород был опасен в пожарном отношении, но он позволил выиграть в весе космического корабля. Замени кислород воздухом, и вероятность пожара станет намного меньше, но тогда придется переделывать корабль. И еще неизвестно, сумеет ли новый, утяжеленный корабль поднять «Сатурн-5». Того и гляди потребуются изменения и в носителе. А изменения в носителе могут потребовать модернизации стартового комплекса. Все это – деньги и время. Пока сделаешь «Аполлон» безопасным, русские, гляди, уйдут вперед, и тогда уже вся национальная программа может рухнуть, престиж будет подорван окончательно. Чистая инженерия оборачивалась чистой политикой. Техническая задача превращалась в идеологическую проблему.
Но, повторяю, не рискнув пойти на кардинальные переделки, частные проблемы постарались решить. «Аполлон» дорабатывался двадцать один месяц. Дата первого пилотируемого полета отодвинулась с 21 февраля 1967 года на 11 октября 1968 года.
В то время, когда переделывался космический корабль, в Хантсвилле и на фирмах-изготовителях полным ходом шли работы над ракетой-носителем «Сатурн-5». На полигоне в штате Миссисипи отрабатывалась вторая ступень – с ней почему-то было больше хлопот. «Трудности, возникающие при испытании этой ступени, очень велики, – писал журнал «Бизнес уик», – они создают задержки почти на всех стадиях ее создания». В мае 1966 года на испытаниях в Сант-Луисе эта ступень взорвалась и разлетелась на куски. После доработки ее отправили на барже во Флориду с отставанием от графика на четыре месяца – при американской промышленной дисциплине это срок чудовищный. Первый полет «Сатурна-5» планировался на январь 1967 года. Бесконечная череда мелких и не очень мелких поломок и отказов отодвигала этот срок все дальше и дальше. Уже на космодроме при контроле двигателей первой ступени внутри обнаружили... болт!
– Как он туда попал, я просто не знаю, – признался Рокко Петроне, руководитель старта.
Пуск был вновь перенесен с марта на май, с мая – на конец лета, потом на осень. И это в США, где не только документальные, но просто телефонные договоренности о сроках исполнения тех или иных заказов имеют силу под стать законодательной! Только одни лишь факты срывов этих сроков, переноса дат стартов уже показывают, что «Аполлон» был чем-то необычайным, из ряда вон выходящим.
Первый беспилотный старт «Сатурна-5» состоялся наконец 9 ноября 1967 года. (Случись это на два дня раньше, могу поручиться, что непременно нашелся бы какой-нибудь ушлый наш корреспондент, который бы написал, что даже простой трудовой люд на мысе Канаверал нашел способ отсалютовать полувековому юбилею Великого Октября!) Со страшным грохотом, выдавив лобовое стекло самоходной телеустановки, огромная ракета поднималась в зенит. Ученые и инженеры контролировали буквально каждый миг жизни этого гиганта. Одновременно велись замеры 2894 параметров «Сатурна-5». На орбите спутника Земли «Аполлон-4» – так назывался беспилотный корабль – совершил восемь витков, а затем разогнался и перешел на орбиту вытянутого эллипса, отлетев от Земли на 18 тысяч километров. Через 8 часов 37 минут он приводнился в 10 километрах от расчетной точки.
Параллельно шли испытания доработанного лунного модуля. С самого начала в них принимали участие астронавт Джеймс Ирвин, ставший впоследствии командиром кабины во время экспедиции пятнадцатого «Аполлона». Он проявил большое хладнокровие, ремонтируя аппарат в вакуумной камере.
Последние испытания лунного модуля тоже откладывались несколько раз. Происходили «таинственные отказы» бортовой ЭВМ. Потом «капризничали» наземные холодильные и энергетические агрегаты стартовой площадки. Когда же 22 января 1968 года лунный модуль
Подобное же чувство вызывал и второй испытательный полет ракеты «Сатурн-5», который шел под индексом «Аполлон-6» и должен был повторить программу «Аполлона-4». Первый ноябрьский пуск этой ракеты порождал весьма оптимистические прогнозы, и отсрочка пуска на четыре дня в феврале 1968 года сначала не вызывала больших тревог. Но неполадки в наземной технике и всевозможные «мелочи», которые, если разобраться, были чреваты неприятностями непоправимыми, постоянно оттягивали этот запуск. Он состоялся лишь 4 апреля, и буквально с первых секунд полета «Аполлон-6» засыпал командный пункт тревожными сигналами о всевозможных отказах. Из пяти двигателей первой ступени работали только три, двигатель третьей ступени вовсе не включился, а затем она «неожиданно распалась на части». Обе главные задачи испытаний не были выполнены: ракета работала плохо, и космический корабль не мог поэтому провести маневр входа в атмосферу со второй космической скоростью, что потребуется от него при возвращении с Луны. «Лунная программа страны наткнулась на новую трудность», – комментировала «Вашингтон пост».
– Откровенно говоря, мы не знаем, в чем дело, – разводил руками директор программы «Сатурн-5» Артур Рудольф.
Приводнившийся корабль «Аполлон» вертолетоносец «Окинава» привез в Перл-Харбор, откуда его отправили в Калифорнию на заводы «Норд-Америкэн» для детального изучения.
Я не случайно описываю все эти неудачи и «полууспехи». У меня вовсе нет желания позлорадствовать: «вот, дескать, не только у нас случаются отказы». Отказы обязательно должны были быть, поскольку поставленная задача не знала себе равных по сложности. Количество деталей ракетно-космического комплекса измерялось многими миллионами. Один только маленький лунный модуль, которого карикатуристы так любили изображать в виде телефонной будки, состоял из миллиона частей, в нем было 64 километра проводов, две радиостанции, два радара, шесть ракетных двигателей, компьютер и многое другое. Чрезвычайно сложной конструкцией была и самая мощная из существовавших тогда трехступенчатая ракета «Сатурн-5». Совершенно прав был Вернер фон Браун, когда говорил: «Не надо считать «Сатурн» просто выросшей «Фау-2». Это все равно что считать «Боинг-707» выросшим самолетом братьев Райт. Единственно, что общее у «Фау-2» и «Сатурна-5» – это то, что обе действуют по третьему закону Ньютона».
Да, отказы, поломки, всевозможные неприятные неожиданности были не только возможны, но обязательны. Их отсутствие нарушало бы инженерные закономерности. В полной мере сбылись слова К.Э.Циолковского, обращенные к космическим инженерам будущего еще в 1929 году: «Работающих ожидают большие разочарования, так как благоприятное решение вопроса гораздо труднее, чем думают самые проницательные умы...»
Нет, совсем не для укора помянул я трудные для американцев годы: 1966-1968. В так называемые «застойные» времена мы Америку только ругали: и то плохо, и это не так. Всякое упоминание какого-либо успеха почиталось идеологами со Старой площади проявлением политической близорукости. Потом гласность перестройки позволила говорить правду. Но мы шарахнулись в другую сторону: в США все хорошо! Так вот на примере «Аполлона» я как раз хочу все эти шараханья откорректировать. Очень много хорошего, но не все столь уж безупречно. Со всей доступной мне объективностью я хочу показать, что к моменту первого полета астронавтов на «Аполлоне» ни корабль, ни его носитель не были отработаны в должной мере. Два пуска «Сатурна-5», из которых один был неудачным, не могли никого убедить в надежности этой ракеты. Все были уверены, что состоится третий испытательный полет, но 23 апреля руководители программы после совещания в Хантсвилле «рекомендовали» провести третий полет «Сатурна-5» с участием людей. Эти «рекомендации» были обсуждены Уэббом с членами сенатской комиссии по аэронавтике и исследованию космоса и приняты к исполнению. (В скобочках замечу, что гибель Владимира Комарова и предыстория пусков космического корабля «Союз» убеждают меня в том, что и этот корабль не был отработан настолько, чтобы разрешить человеку стартовать в нем. Убежден, что С.П.Королев, будь он жив, пресек бы старт Комарова.)
Получается, что пожар в «Аполлоне» ничему не научил, хотя многие историки и комментаторы американской космонавтики считают, что катастрофа первого «Аполлона» на самом старте программы, возможно, предотвратила многие трагедии в ходе ее дальнейшего исполнения, что пожар стал как бы «рано прозвучавшим сигналом» к высшей бдительности.
Незадолго до гибели Вирджил Гриссом сказал:
– Если мы погибнем, мы хотим, чтобы люди смирились с этим. Мы занимаемся опасным делом и надеемся, что даже если с нами что-нибудь случится, это не отодвинет программу. Ради покорения космоса стоит рискнуть жизнью...