Правдивые истории Богини домашнего очага
Шрифт:
Микита приехал на велосипеде. Показав внуку одноствольное ружьё, сказал:
– Собирайся, внучок, на охоту. В лесу зайцев развелось – стреляй не хочу!
Через секунду Иванович уже сидел на велике. Поехали.
В лесу дед дал внуку ружьё.
– Вон видишь, меж двух берёз заяц сидит?
Гена не видел.
– Давай помогу ружьё держать. Целься меж берёз по ушам!
Раздался выстрел. Ружьё больно отдало в плечо, Геннадий Иванович упал на землю. Хорошо, дед этого «не заметил» и рысью побежал к берёзам.
– Попал! Попал! Ну, охотник!
Он нёс за уши дохлого, холодного кролика. Гена скакал козлёнком:
– Ура! Ура! Попал!
Трофей убрали в сумку и поехали дальше. Перед деревней Микита вынул зайца.
– На, держи за уши, пусть все видят твою добычу!
Ехали с песнями – охотник старался привлечь внимание к своей удаче.
Бабы спрашивали:
– Иваныч что ли подстрелил? Ну, мужик! Ну, добытчик!
На следующий день внук канючил:
– Дед, пошли на охоту!
Сходили. Поели земляники. Стрелял в ворону, не попал. Микита сказал, что зайцы все от страха разбежались. И не только они, а даже и медведи (которых в той местности никогда не было). На охоту ещё сходили разок, а там и школа началась.
Отец о войне
Отец не хотел говорить о войне. Когда показывали военные фильмы, то вздыхал и выходил покурить. Он не охотился и не убивал домашних животных.
Трусом не был, в лес ходил без ружья, хоть не раз сталкивался с медведем нос к носу. Как-то осенью с мамой собирал в лесу виноград, мама заговорила с ним, а он молчит, заглянула за куст, а там медведище с корову виноград ест. Мама охнула, папа подошёл, хлопнул в ладоши:
– А ну пошёл, сопливый!
Медведь ушёл, а мама в лес больше ходить не хотела.
Как-то брат отрубил курице голову и курица долго бегала по двору без головы, я удивлялась. Папа вздохнул:
– Вот так и солдат. Бежит, стреляет, а головы-то уже и нет…
Воевал отец с финнами и фашистами, пришёл домой 7 ноября 1945 года, постучал в дверь, а мама ответила:
– Заходи, семь лет ждала!
Ещё о войне
22 июня 1941 года мой отец, Нечаев Владимир Николаевич, встретил на границе, где служил уже третий год. Немцы били прямой наводкой, накрыли штаб, постройки. Командир дал приказ залечь на поляне, но солдаты бросились в ближайший лесок, от которого вскоре ничего не осталось.
Отец был ранен, попал в плен. Он трижды бежал из плена, но жители Западной Украины трижды выдали его немцам. Освободили наши, воевал.
Домой вернулся 7 ноября 1945 года. Постучал в дверь, мама сказала: «Заходи, семь лет ждала».
Принёс трофеи – пачку белой бумаги для своих учеников, хотя мог прихватить альбом редчайших марок, цену которых понимал.
Вспоминать и говорить о войне не хотел…
В июне 1941 года маме дали путёвку на курорт в Кисловодск. Она была учительницей младших классов – Антониной Ананьевной, худенькой, с толстенной косой и синими глазами, матерью двух детей. Здоровье было подорвано голодом в Поволжье, причём дважды.
На курорте мама пробыла десять дней и поправилась на восемь килограмм, чему поспособствовала пожилая учительница, отдававшая ей свою еду. Мама нам говорила: «Если бы не она, то вряд ли бы я пережила войну».
Эта учительница и мама решили прервать отдых и съездить к своим любимым: мама – к мужу, который служил на границе, а дама – в Ленинград к сыну, который был военным. 21 июня сын позвонил и сказал, чтобы мать срочно брала билет домой, потому что ЗАВТРА НАЧНЁТСЯ ВОЙНА.
22 июня маме исполнилось 22 года, началась ВОЙНА. На вокзале женщины плакали, а некоторые голосили и рвали на себе волосы.
Вот так. Мама знала, что завтра война, а Сталин, как нам говорили, не знал…
Про вши
Вши. Фу, какая гадость!
У меня они водились в детстве, три раза. Первые два, как смеялся папа, я их высидела на русской печке. Эта была соседская печка, куда мама категорически не разрешала мне лазить.
Но как же после зимней гулянки не залезть вдвоём со вшивой подружкой на эту печку и не поесть вкуснючего «мороженого» (молока со снегом и сахаром) или не погрызть замороженное в кружке молоко! Дома ведь такого не позволят.
Третий раз, как пояснила та же подружка, мы накупали вшей в речке, на которой пропадали с утра до вечера. Купались до синевы, тряслись у костра и опять упрямо лезли в воду.
Мама сказала, что вшей накупать нельзя, а можно только где-нибудь подцепить.
Папа возразил. Он рассказал, что у них в армии был постоянно вшивый солдат. Его обреют, в бане напарят, выдадут новое бельё, а через неделю он опять вшивый. Все звали его «вшивзаводом». Бедолагу пришлось досрочно демобилизовать.
А мама похвастала, что вшей у неё никогда не было, даже когда она училась и жила на квартире со вшивой девчонкой и спала с ней валетом в одной кровати.
Папа, бывший детдомовец, познавший немецкий плен, радостно заявил, что с ним спать не опасно, что у него вшей уже не будет, потому что он лысый.
Как я впервые узнала, что нет справедливости
Лето. Мне семь лет. С нетерпением жду сентября. К школе я готова, считаю, читаю, ведь родители – учителя. Целыми днями на речке купаюсь до синевы, ловлю раков и рыбу. Подружка, Нина Дурных, которая на год старше меня, спросила:
– Материться можешь? Нет? А как же ты в школу пойдёшь? Если до школы не научишься, потом уже будет поздно!
Видя, что я испугалась и чуть не плачу, успокоила:
– Не дрейфь, старуха, до вечера научу.
Дома я радостно доложила маме, что матерюсь уже отлично, к школе готова, что с Дурных полдня тренировалась. Мама посоветовала поменьше играть с Ниной, так как ничему хорошему она не научит. Как же она ошибалась!
На следующий день Нина научила меня чудесной песне про «парня в кепке зуб золотой». Слова были просто умилительные: