Правдоподобные истории

Холмуратов Евгений

Не только их имена походили друг на друга. У обоих были светло-русые волосы, большие карие глаза и узкие губы. Иногда Маша надевала очки, что добавляло ей невинности. Даже одежду они предпочитали одну и ту же, чем смущали своих друзей.

Их отношения были на редкость крепки, однако не идеальны. Любые отношения не идеальны, это вам скажет каждый человек старше двадцати пяти лет. Ссоры нужны, и они были между Мишей и Машей. Правда, все они были по одному поводу: ревность.

Сложно представить человека более преданного, чем Миша, однако любой повод, малейший проступок,

мельчайшее опоздание – ссора, и он никак не мог на это повлиять. Маша даже установила приложение, связав телефоны пары, чтобы отслеживать передвижения любимого.

Но надо отдать парню должное, он не обижался на Машу. Наоборот, он пытался не обращать внимания на ее возмущения и сохранить отношения. И ему это удалось, вскоре пара сыграла свадьбу, получила в наследство частный дом на окраине города и понемногу начала устраивать жизнь.

Миша немного поработал в магазине одежды, а потом открыл свое дело – АнтиКафе. Конечно, заработок не был баснословным, но он был. Жители города приняли его детище на удивление тепло, и Маша вскоре уволилась из магазина канцтоваров. Пара всерьез начала думать о ребенке.

Слово за слово (скорее, движение за движением), и живот Маши начал расти. Беременность протекала легко, Миша удивлялся всем тем отцам, которые жалуются на капризную жену в «положении». Ему эти девять месяцев показались идеальными. Но, когда роды стали не просто скорым будущем, а душащим обстоятельством, пара забеспокоилась. Ребенок не хотел покидать утробу.

Так прошел еще месяц, и Маша, к великому облегчению всей семьи, оказалась на столе у акушера. Ребенок родился здоровым и кричащим. Однако его кожа имела странный болотный оттенок. Врачи сказали, что все нормализуется.

Процесс «нормализации» проходил не так быстро, как хотелось бы родителям. Женщины, которые видели зеленого младенца, презрительно фыркали и брезговали обществом Маши. Святой Отец не захотел крестить ребенка по православным традициям. Он думал, что тот может оказаться сыном дьявола. Набожная Маша без крестин стеснялась давать имя сыну (даже ее любимое – Александр), но Миша, как стержень семьи, взял всю ответственность на себя. Зеленый малыш получил имя Саша. Миша, Маша и Саша – полный комплект.

Время шло, но даже после трех лет Саша имел легкий салатовый оттенок кожи. Миша говорил, что все, как и он сам, привыкнут, но более чуткая Маша не хотела, чтобы ее сына незаслуженно оскорбляли. Она не отдавала его в детский садик, не гуляла с ним по улице днем, а домой пускала только бабушек и дедушек Саши. Это все больше походило на паранойю, о чем однажды и обмолвился ее муж.

– Да что ты понимаешь в воспитании? – крикнула Маша. – У матерей есть врожденный инстинкт, мы лучше знаем, что нужно детям!

После выпада жены Миша больше не затрагивал эту тему. Он хотел сохранить брак.

Но осторожность Маши достигла апогея. Когда Саше стукнуло четыре, и его кожа обрела здоровый цвет (зеленый оттенок можно было заметить только при определенном свете), женщина вдруг решила, что и Миша втайне от нее издевается над сыном.

Не говоря ни слова, она собрала вещи, сняла квартиру на сутки и

вместе с сыном переехала в нее. Совпадение ли, но Миша в этот день делал ремонт в АнтиКафе.

Отсутствие жены и сына взволновало Мишу, когда тот вернулся домой. Он поднял всех родных, к кому могла поехать Маша, и даже нашел телефон старой подруги жены. Но Миша нигде не нашел и следов своей семьи. Но как всегда, ответ оказался перед носом. Недаром говорят, ищи там, где меньше всего ожидаешь найти.

Наконец, ревность Маши сыграла на руку Мише. Он впервые воспользовался тем самым приложением для слежки.

А в это время Маша, не распаковывая сумки, играла с сыном. Мальчик любил динозавров, особенно цераподов. Он всегда представлял, как они сталкиваются лбами в борьбе за территорию, вызывая большие звуковые волны. И вот, сталкивая лбами двух симпатичных цераподов, Маша увидела зеленый отблеск на коже сына. Тот редкий, почти невозможный свет скользнул по пухленькой щечке мальчика, напомнив его матери о ее же страхах.

Девушку одолела истерика. Она заорала, стала кидаться игрушками сына. Саша, до смерти напуганный, отполз подальше от кричащей матери, пока ее сзади не схватил Миша, силой призывая к спокойствию.

* * *

Прошло еще два года. Саша, который уже успел завести много друзей в детском садике, вот-вот должен был пойти в школу. Миша часто приводил его в АнтиКафе, чтобы мальчик больше общался со сверстниками. И вот Саша уже спит на втором этаже в собственной комнате, а уставший Миша сидит перед телевизором, пожалуй, как большинство людей на планете. Тупо и без цели.

Он уже не помнил, каково это – спать с женой. Не заниматься сексом, а именно спать. Прижиматься к кому-то грудью, обнимать кого-то теплого, целовать кого-то живого.

Зато он помнил, как его жена кричала, когда ее увозили в белом «Соколе». Как она била руками по окнам, пока ее пытались удержать двое санитаров. Под такие нехорошие мысли Миша обычно засыпал в кресле перед телевизором.

* * *

Миша решил, что оставлять сына на продленку с первого класса – хорошая идея. На самом деле, у него просто не было выбора. АнтиКафе уже почти не приносило прибыли, и Мише приходилось там иногда работать самому. Саша и так слишком долго был лишен общения, так пусть хоть в школе «отрывается».

После работы Миша всегда заезжал за сыном, и они вдвоем ехали домой. По пути заглянув в магазин, конечно же. Какой вечерний ужин без пары сладостей?

Миша припарковал машину и понес два больших белых пакета домой. Саша побежал за ним, играясь уже не динозавриками, а Годзиллой и большим меха-воином. Мальчик полюбил аниме.

Только открыв дверь, Миша почувствовал что-то неладное. Сердце било тревогу, но почему, Миша сказать не мог. Подумав, что это от усталости, он отнес продукты на кухню. Разложив замороженное мясо, овощи и пару консервов по полкам в холодильнике, Миша приказал сыну помыть руки и отправляться играть наверх. «Голова у меня болит, не до игр сегодня, прости», – сказал отец. Саша послушался беспрекословно, не впервой уже.