Правила побега с обнаженным оборотнем
Шрифт:
Благодарности
Для Аманды Ронкони:
Спасибо, что подарила свой голос моим персонажам.
Особо благодарю читателей, которые своими отзывами вдохновили меня продолжить серию «Обнаженный оборотень». Этим же читателям спасибо за то, что не сошли с ума от моего отказа признаться, о ком именно из Гранди, штат Аляска, я пишу. Это был сюрприз.
Он бы не удался без ангельского терпения моего агента Стефани Эванс. Благодарю фантастического редактора Эбби Зидл за публикацию этой работы, несмотря на явное отсутствие опоссумов. (Оборотни на Аляске? – Да запросто, но вот
Спасибо Яйа и дедушке за огромную поддержку и веру в меня. Моему мужу Дэвиду за вдохновение на создание образов крутых и шикарных оборотней. И моим детям, которые краснеют перед приятелями, когда курьеры доставляют книги с веселенькими обложками, а мамуля нагло именует это безобразие «деловой перепиской». Кстати, уверена, что вы тоже кое-что с этого поимели.
Благодарю Гидрометцентр за то, что, когда я сажусь за работу над «Обнаженным оборотнем», за окном начинает бушевать метель, которая еще долго не дает выйти на улицу ни мне, ни кому-либо из моих домашних. Могли бы и лучше постараться. Только без обид!
Глава 1
Спит усталый «пинто»
Я собиралась настучать Горди Фугейту по голове банкой консервированной ветчины, если он не пошевелится и не выберет наконец крупу.
Я не против поработать в магазинчике «У Эмерсона», но моя смена длилась уже шестнадцать часов. Спина ныла, жесткая лямка холщового зеленого передника натирала шею, а перед этим один из близнецов Глиссонов уронил пятилитровую банку майонеза мне на ногу и отбил большой палец. Я не выматывалась так со времен ординатуры и ночных дежурств в отделении скорой помощи. Единственный плюс работы на Эмерсона заключался в том, что хозяин при трудоустройстве не потребовал удостоверения личности с фотографией. Это играло мне на руку – документов у меня не было. Ну и крови тут, как правило, поменьше.
Если, конечно, я не отхожу Горди банкой с ветчиной – тогда в пятом проходе точно потребуется уборка.
В моем распоряжении оставалось еще несколько недель, прежде чем мне придется продолжить путь к Анкориджу. Это оказалось легче легкого. Теперь, существуя в так называемой «серой зоне» – на полулегальном положении, – я узнала, сколько времени можно продержаться, пока окружающие не начнут подозревать тебя черте в чем, если ты отказываешься отвечать на личные вопросы. Конечно, я научилась кое-чему еще. Например, как оказать первую помощь бюстгальтеру или наложить повязку ботинкам при помощи скотча. А сейчас я пыталась познать дзен, чтобы удержаться и не навалять по башке мясными консервами любителю зерновых хлопьев.
Оглянувшись, я посмотрела на Горди, который все никак не мог определиться с овсянкой.
Мне пришлось громко откашляться, чтобы привлечь внимание напарницы – пергидрольной блондинки Белинды. Средних лет, с грушевидной фигурой и прокуренным голосом, которому обзавидовалось бы даже бесноватое дитятко из «Изгоняющего дьявола», Белинда работала помощником менеджера у Эмерсона, магазин которого считался чуть ли не Меккой розницы в крошечном городишке Маккласки – глухой дыре на восточной окраине Аляски. Поскольку у меня еще не закончился испытательный срок, мне не позволяли самой закрывать магазин. Но Белинда просто лучилась добродушием. Иной раз казалось, что она решила пожизненно приковать меня, как и себя, к
– Я знаю Горди уже лет сорок. Он любое решение принимает так, будто это вопрос жизни и смерти. – Она панибратски приобняла меня, когда я хлопнулась на прилавок. Все, что я смогла сделать, – лишь немного сжать ее руку в ответ. – Ты ведь помышляешь запустить в него банкой ветчины?
– Ну, я сначала хотела пригрозить, – вздохнула я.
Белинда услышала мой недовольный голос и рассмеялась, пояснив в ответ на недовольный взгляд:
– Я смеюсь не над тобой, Анна, а за компанию.
Моя улыбка была слабой, но все же искренней:
– Никакой разницы.
– Может, пойдешь домой, дорогая? Ты же отработала за двоих, потому что этот лоботряс Хейли сказался больным; между прочим, уже третий раз за неделю. Я сама тут все закрою. И поешь, ты опять выглядишь бледной и нездоровой.
Я снова вздохнула и улыбнулась. Когда я впервые появилась в магазине, Белинда, только взглянув на мои восковые впалые щеки, тут же сунула мне «подъемные» – коробку жутко калорийных продуктов. Я неделю глотала протеиновые коктейли и плавленый сыр. Каждый килограмм веса, который я набирала, Белинда воспринимала как собственную победу. У меня не хватило духу признаться, что причина моего жалкого вида – не голод, а стресс и недосыпание. Я еще раз сжала ее руку:
– Просто не выспалась. Спасибо, за мной должок.
– Ладно.
Я стянула через голову форменный фартук и засунула его в сумку. По дороге к подсобке услышала, как она воскликнула:
– Черт побери, Горди, это всего лишь овсянка, ты же не убийство планируешь!
Усмехнувшись, я выскользнула из магазина через служебный выход на холодный сентябрьский ветер, от пощечины которого перехватывало дыхание, и поглубже закуталась в любимую толстую теплую куртку. Несколько лет назад, когда я только приехала на Аляску, у меня вещей было раз-два и обчелся. Я так дрожала от холода большую часть дороги, что едва могла вести машину.
Новые соседи здорово помогли мне акклиматизироваться, подсказав, какую куртку и ботинки лучше выбрать за самую приемлемую цену. Я до боли скучала по тем соседям, благодаря которым мне теперь не приходится жаловаться на стужу. Скучала по тем, кто стал для меня семьей, по долине, что приютила меня. Мысль о том, что придется обустраиваться заново и заново, приводила в полное отчаяние.
Роясь в кармане в поисках ключей от моего ржавого бледно-голубого «пинто», я услышала чьи-то слова:
– Передай Джеку, что я верну ему деньги через неделю.
В ответ раздался спокойный низкий голос:
– Расслабься, Марти, я здесь не по твою душу, просто заскочил купить гамбургер.
Я зажмурилась, надеясь отгородиться от размытых сумеречных очертаний людей на служебной стоянке, которую универмаг делил с прачечной и фастфудом. Я отказывалась на это смотреть, не желая становиться свидетелем темных делишек. Мне просто хотелось вернуться домой – в комнату мотеля, – постоять под душем до тех пор, пока не отпустит мучительная усталость от шестнадцатичасовой смены, и я смогу пошевелить отбитым пальцем на ноге. Отвернувшись от говоривших, я лихорадочно пыталась справиться с неподдающимся замком в двери машины.