Правила убийцы

Сэндфорд Джон

– Очень мило, что ты поставила меня в известность, – язвительно заметил он.

– Мы подумали, что это следует сделать. Это было бы вежливо по отношению друг к другу, – сказала Карла, и Лукас непроизвольно рассмеялся.

– И что же вы решили?

– Ты достанешься ей.

– И ты не против?

– Я не против. Я страшно сердита на тебя за то, что ты спал с нами по очереди – с одной здесь, в городе, а с другой там, в лесу. Но я поразмыслила и решила, что наши с тобой отношения длились не так уж долго. Мы живем в разных местах. Я рисую, а ты стреляешь в людей. И, кажется,

у нее есть некоторый приоритет, учитывая беременность и все остальное.

– А почему бы вам не поинтересоваться, чего хочу я?

– Мы решили, что это не имеет особого значения. Дженнифер сказала, что ты будешь вилять и изворачиваться, но потом сдашься.

– А вот это уже слишком, – сказал Лукас, перестав улыбаться.

Они смотрели друг на друга через стол. Лукас первым отвел взгляд.

– Я ведь могу послать Дженнифер куда подальше, – проговорил он.

– Только не сейчас, когда она беременна, – заявила Карла, качая головой. – Не получится. Дженнифер так решила, и я с ней согласна. Я спросила ее, что она будет делать, если у тебя появится другая женщина. Она ответила, что снова пойдет и поговорит с этой новой женщиной.

– Господи! – Он закрыл глаза, откинул назад голову и принялся массировать шею. – Чем же я заслужил такое?

– Спал слишком со многими, – сказала Карла. – В конце концов, это даже льстит тебе, если вдуматься. Она симпатичная и умная. И по-своему она тебя любит. А я по-своему, впрочем, мне хотелось бы приезжать в твой домик пару раз в году. Пока я не смогу купить свой собственный.

– В любое время, – с тоской проговорил Лукас.

Он хотел сказать еще что-нибудь, но никак не мог подобрать слова.

Карла еще разок пригубила кофе, отодвинула чашку на середину стола и встала.

– Мне пора идти. Такси должно уже вернуться.

Лукас продолжал сидеть.

– Все было по-настоящему.

– Как понимать твои слова? – спросила она, беря в руки свою сумочку.

– Так говорят, когда не могут придумать ничего лучше.

– Хорошо. Пока.

Она застегнула пальто.

– А почему не пришла Дженнифер?

– Мы об этом говорили и решили, что это должна сделать я. Тогда нам обеим будет ясно, что нас уже ничто не связывает. Кроме того, она сказала, что ты полчаса будешь каяться, потом в ярости станешь крушить все вокруг, потом постараешься позвонить ей по телефону, с тем чтобы наорать на нее. Потом, примерно через два часа, ты начнешь хохотать. Она сказала, что предпочитает пропустить прелюдию. – Карла посмотрела на часы. – Она приедет через два часа.

– Стерва, – проговорил Лукас, не веря своим ушам.

– Ты прав. – Карла вышла из дома. Желтая машина такси уже ждала ее. Она остановилась у входной двери. – Я позвоню тебе следующей весной. Насчет домика.

* * *

Прошло более трех часов. Когда приехала Дженнифер, в ее поведении не было заметно и тени раздражения.

– Привет, – сказала она открывшему дверь Лукасу.

Она прошла в дом, сняла пальто и бросила его на диван.

– Звонила Карла, сказала, что разговор прошел успешно.

– Мне очень неприятно… – начал было Лукас, но она не

дала ему договорить.

– Оставь это. Между прочим, Макгаун переходит работать в центральную телекомпанию. Весь город об этом говорит.

– К черту Макгаун.

– Так что поспеши, – продолжала Дженнифер, – она уедет через месяц. Но я все равно продолжаю считать, что то, что ты сделал, просто ужасно. Макгаун слишком глупа, чтобы понять это.

– Черт побери, Дженнифер…

– Если ты собираешься орать, то мы можем поговорить как-нибудь в другой раз.

– Я не собираюсь орать, – пробурчал Лукас, а про себя подумал, что мог бы сейчас кого-нибудь задушить.

– Хорошо. Тогда, думаю, я могу объяснить свою позицию в этом вопросе. Конечно, если ты захочешь меня выслушать.

– Конечно. Почему бы и нет? Ведь ты же теперь будешь говорить мне, как жить.

– Так вот, моя позиция такова: я беременна, и отец моего ребенка не должен ни с кем путаться до того времени, как родится ребенок, и, возможно, – она остановилась, обдумывая справедливость и приемлемость своих требований, – пока он не достигнет одного года. А может быть, и двух лет. Таким образом, я смогу ощущать себя замужней женщиной и говорить с тобой о ребенке, о том, что мы делали в течение дня, о его первых словах, о том, как он начал ходить, и мне не надо будет беспокоиться, что ты с кем-то связался. А потом, когда тебе все это надоест и ты с кем-нибудь спутаешься, то я смогу думать, что мы с тобой развелись.

Она улыбнулась. Лукас чувствовал себя раздавленным.

– Я никогда не слышал более холодного и расчетливого предложения.

– Это не экспромт, я писала и переписывала эту речь раз десять. Мне кажется, что все изложено довольно убедительно и в то же время эмоционально.

Лукас засмеялся, потом перестал смеяться и сел. «У него измученный вид, – подумала она. – Или загнанный».

– Хорошо. Сдаюсь, – проговорил он.

– И на все согласен?

– Да, на все.

– Честное слово бойскаута?

– Да. Честное слово скаута.

* * *

Поздно вечером того же дня Лукас лежал на матрасе на наблюдательном посту и думал о Дженнифер. Пожалуй, он смог бы так жить. Два года? Это возможно.

– Странно… Вот! Видел? – проговорил один из полицейских.

– Я ничего не заметил, – ответил другой.

– Что там? – спросил Лукас.

– Да не знаю. Похоже, там есть какое-то движение. Едва заметное, у самого края окна.

Лукас подполз ближе и тоже посмотрел. В квартире Бешеного было темно, за исключением едва мерцавшего света ночника.

– Я ничего не вижу, – сказал он. – Думаешь, он там что-то делает?

– Не знаю. Может быть, ничего и не делает. Просто время от времени… как будто он наблюдает за нами.

30

Этот удар принесет ему победу. И если ему хватит самообладания, то он сделает все как надо. Бешеный представил себе лицо Дэвенпорта. Уж Дэвенпорт-то поймет что к чему, но не будет знать, как он это собирается сделать, и ничем не сможет ему помешать.