Правильный выбор
Шрифт:
— Это было необдуманно, Александр…. и то же самое относится к вам, Алексей Николаевич. Теперь…. из-за ваших неосмотрительных поступков, от ваших эмоций, будут страдать не только те, кто, к сожалению, вынужден расплачиваться за грехи отцов, но и те, кто пытается установить достойное правление! Моё положение и без того не предполагает прежнего расположения от нашего светлого императора, а тут ещё и вы, с вашими выходками! Лязгать языком каждый горазд, но не каждый сложит голову в нужный момент, не так ли?
Сперанский был раздражён. Слушая его и улавливая каждое слово, друзья молчали. Понимая, что ответа пока не дождаться, Сперанский
Наблюдавший за ними Сашка отступил и, осторожно забрав со стола лист письма, который Алексей утром получил, спрятал его за пазуху. Он отошёл к окну, а от слов заговорившего снова Сперанского повернулся.
— Эти люди, — забрав со стола цилиндр, стал отходить к выходу Михаил Михайлович. — Теперь будут использовать меня как пешку, направляя туда, куда им надо. Но ничего… Я с этим разберусь, а вам, Алексей, сможет помочь только канцелярия графа Алексея Андреевича. Обратитесь туда.
Больше Сперанский ничего не сказал. Он ушёл и дверь за собой плотно закрыл. Оставшись с другом наедине, Сашка тут же спросил:
— Кто тот граф? — Тебя учи, не учи, — задумчиво произнёс Алексей и нахмурился в недоумении. — Аракчеев. — Лёшка, так это же канцелярия…. тайная, — тихо произнёс ошарашенный услышанным друг. — Говорят, он страшный человек! — Собственная канцелярия Его Императорского Величества, — поправил его Алексей и взглянул на закрытую дверь. — Ничего страшного в этом человеке нет. — Да, может быть, но говорят он настолько тёмен… Его дом на Литейном обходят стороной, да даже в его имении творятся страшные дела, — шептал Сашка. — Прекрати нести чушь. Неприятен он, опасен, и всё. И в любом случае это бессмысленно обращаться к нему. Что я ему скажу?
— Не будь педантом, Лёшка, они там могут помочь. Михаил Михайлович прав! — Ты считаешь его правым? — усмехнулся Алексей. — Да кто нас там будет слушать? Может, то ловушка? — Ты педант, — уверился Сашка и в раздражении выдал. — Ты бы хоть раз изменил своим принципам и рискнул пойти иным путём, по совету! — Да, и засесть в болото, как ты? Я не о такой жизни мечтаю! — воскликнул Алексей.
Видя раздражённость друга, Сашка больше не желал с ним говорить. Покачав головой и махнув рукой, он поспешил уйти прочь… Алексей снова остался один, и давно разгулявшаяся ночь тревожила всё больше и больше…
16
Разольётся в небе солнца свет, И я вновь гулять пойду. Там ведь ждёт любимый человек, В нашем ласковом бору.
Позабудем с ним мы зов тоски, Будут ласковы слова. И сейчас, и в стужу злой зимы Любовь будет согревать.
Осыпаясь цветом, позовут сады Погрустить и поскучать, Но мы сохраним душу весны И пойдём опять гулять.
Скажут люди, нет такой любви, Но всё равно ведь нам, Пускай смотрят, да зовут мечты, Чтоб и им сиять вот так.
— Вы не боитесь, милочка, что ваша подруга затмит собою и своим голосом вас? — шептала Екатерине Семёновой одна очаровательно одетая молодая дама с прищуренными глазами…
Это была актриса Вальберхова Мария Ивановна. По стопам отца она не пошла, балериной не стала, но удачно сложилась судьба в актёрском деле, хотя из-за интриг и пришлось уходить однажды со сцены.
Не глядя на неё, Екатерина Семёнова наслаждалась пением Миланы, которая стояла у играющего за фортепиано пожилого мужчины и пела. Все в той гостиной любовались ею и шептались о том, как прекрасен её голос и как мило лицо.
В тот вечер Милана выступала по приглашению Семёновой, чтобы себя показать, перед некоторыми лицами и театралами, в число которых входили светские покровители театрального искусства. Ну а поскольку актёрами и актрисами были простые люди или же бывшие крепостные, то никто не обращал внимания на тот факт, что скрывает их прошлое…
Хихикнувшая снова рядом с Екатериной Семёновой Вальберхова всё-таки пробудила к ответу:
— Вы не боитесь, что она станет вашей соперницей? Я помогать ей буду, вы будьте покойны. — Вам не выступать долго для Озёрова, голубушка. Я захватила уже Шаховского, нашего с вами учителя, а уж Озёрова очаровать не составит труда, — предупреждала Вальберхова. — Смотрите, Мария Ивановна, как бы Фёдор Фёдорович не стал ходатайствовать за ваш дальнейший провал. Вы уходили уже со сцены, почему бы не сделать это ещё раз? — надменно взглянула Семёнова. — Милочка, — продолжала улыбаться ей явная соперница. — Я осведомлена, что это именно вы плели интриги против меня и сбили с толку Кокошкина, так поверьте, моя же интрига почти сыграна.
Сказав это, Вальберхова плавно развернулась и ушла беседовать с другими присутствующими, поглядывая то на Екатерину Семёнову, то на окончившую выступление Милану. Не замечающая её Милана вернулась в общество нежно похлопавшей в ладоши Екатерины Семёновой.
— Вы пели восхитительно, — только и успела сказать Екатерина Семёнова, как их окружили с комплиментами и похвалами другие.
Весь вечер там говорили о прекрасном искусстве голоса, который может проникнуть в сердца, заставить души трепетать, глаза плакать, а мечтам возродиться. И только глубокой ночью Екатерина Семёнова собралась уходить вместе с Миланой, как перед ними выплыла круглолицая дама с уже многими прожитыми годами, которые были видны и в её печальных, но красивых глазах, а те сияли добродушием, как и из голоса вылетали звуки ласковой души:
— Это было незабываемо, — начала хвалить она. — Где же вы отыскали такой талант, Екатерина Семёновна?
— О, Татьяна Васильевна, в уголках нашей дорогой России можно найти много талантов, — улыбнулась та. — И всё же, не каждому удаётся попасть в руки благодетелей, — говорила далее та. — И я рада, несказанно рада, что была приглашена и что, хоть с трудом, но всё же пришла сюда. Это благодаря моему сыну, Александру Михайловичу, — указала она на подошедшего к ним стройного, красивого и молодого мужчину.
Он чинно поклонился. Поцеловав протянутую руку Екатерине Семёновой, Александр собирался поцеловать руку и Милане, как его взгляд на мгновение застыл в её тихом взгляде… Его мягкие черты лица выражали подобное добродушие, как у матушки, отчего Милана тоже расплылась в добродушной улыбке. Всё же, нежно коснувшись губами её руки, Александр выпрямился и произнёс:
— Очарован… — Что ж, — прервала заметную идиллию Татьяна Васильевна и обратилась вновь к растерянной Милане. — Если когда-нибудь вам понадобится помощь или поддержка, то вы без стеснения можете обратиться ко мне. Я люблю помогать хорошим людям. А уж муж мой поможет и в театре. Это его страсть! — Ох, — облегчённо вздохнула Екатерина Семёнова, когда их оставили собеседники и, размахивая веером, тихонько заулыбалась Милане. — Моя дорогая, тебя ждёт успех, ждёт и зовёт! — Страшно, — только и произнесла Милана, после чего они отправились покинуть пустеющий от посетителей салон.