Правило русского спецназа
Шрифт:
— Устами младенца глаголет истина, — одобрительно прогудел Полубой, — чего тут обсуждать. Я всегда говорил: есть приказ и…
— Господин майор, — перебил его Небогатов, — в кают-компании вы не имеете права голоса. Извольте не мешать.
Полубой набычился и побагровел, однако промолчал, пообещав себе, что припомнит Кириллу его слова.
Лейтенант опустился на стул, быстро смахнув выступившую испарину — все-таки, выступая перед офицерами, которые имели за плечами боевой опыт, он чувствовал себя не слишком уверенно.
Дальше высказывались все присутствующие. Коваленко поддержал приятеля
— Господа, не забывайте, что мы можем столкнуться с превосходящими силами гетайров и тогда нам понадобится вся скорость и вся мощность силового поля. Отказавшись от ремонта, мы рискуем не только не выполнить задание, но и ставим под угрозу корабль и экипаж. Что касается секретности, то есть много возможностей обеспечить ее, вплоть до отмены увольнений на берег. — Коротко поклонившись в знак того, что закончил, он сел на свое место рядом с Небогатовым.
— Итак, я внимательно выслушал ваше мнение, господа. За последствия этого решения перед командованием, государем и собственной совестью отвечаю только я. Приказываю: навигатору проложить курс к ближайшей звездной системе, в пределах которой возможно осуществить ремонт корабля. Все свободны. Господин майор, прошу остаться, — добавил Небогатов.
Офицеры задвигали стульями, направляясь к выходу и вполголоса разговаривая. Приказ никто не обсуждал — время обсуждения и обмена мнениями прошло, задача была поставлена, и теперь каждый мог думать, как лучше ее решать.
Кирилл Владимирович дождался, пока последний из присутствующих на собрании выйдет и дверь скользнет в пазы, после чего подошел к Полубою и присел на край стола напротив него. Касьян сделал вид, что сильно заинтересован заусеницей на среднем пальце. Он даже попытался ухватить ее зубами.
— Ты что, голоден? — спросил Небогатов.
— Нет, — удивился Полубой, — с чего ты взял?
— Тогда прекрати глодать пальцы и слушай: пока что ты — пассажир. На этом корабле я царь и Бог. Вот ты строишь обиженную физиономию, а между прочим, если бы я не поставил тебя на место, то потерял бы часть своего авторитета среди офицеров. Да-да, мой милый господин майор. Ты должен знать, что на совещании в кают-компании имеют право высказываться только офицеры корабля. Если, конечно, тебе не предложат выступить. Тебе предлагали?
Полубой сконфуженно кашлянул.
— Ну ладно тебе… ишь, как обернул! Я же еще и виноват оказался.
— Авторитет командира нарабатывается не один день, не один месяц, а может, и не один год. У вас что, не так? То-то и оно. Ладно, проехали. Давай лучше подумаем, как соблюсти секретность. Может и вправду, отменить увольнительные?
— Нет, — Полубой покачал головой, — вот тогда и возникнут вопросы: почему экипаж не отпускают на берег? Чего боится капитан Небогатов? Поговори со старшинами — они личный состав знают лучше офицеров, и тех моряков, которые могут себе позволить лишнего, — Касьян прищелкнул пальцем по горлу, — придержи на борту. С остальными придется провести душеспасительную беседу о соблюдении секретности, но это уже мелочи.
— Добро. А вот насчет твоих ребят у меня есть отдельное соображение.
— Откуда, — удивился Полубой, — столько лет прошло.
— А я вот помню. Был такой указ Петра Первого, и касался он, как мне теперь представляется, таких же парней, как твои. Небогатов прикрыл глаза, делая вид, что вспоминает. — Ага, вот как он звучит: «Морских служивых людишек, кои окажутся по роду службы в иноземных портах, на берег не списывать. Ибо эта чернь слова доброго не скажет, а драку учинит незамедлительно».
— Ну… ты… — от возмущения Полубой потерял дар речи, — да мои орлы…
Небогатов расхохотался, хлопая себя по коленям.
— Купил… как я тебя купил, а? — он отсмеялся, вытер выступившие слезы и посерьезнел. — Нет, дело, конечно, не в указе Петра Великого. Просто уж очень сильно твои «медведи» отличаются от моряков. Достаточно внимательный взгляд сразу определит, кто есть кто. Ну а так как пассажиров на борту эскадренного миноносца не бывает по определению, то уж извини — придется тебе с ребятами куковать на борту.
— Да, не повезло, — согласился Полубой, — а хоть в какой порт идем, скажешь?
— Пойдем ко мне в каюту, — Небогатов поднялся и прошел к двери, — прежде всего — доклад адмиралу.
Глава 11
В ближайшей звездной системе оказалась только одна планета, которая была терраформирована — Сан-Анджело. Колонизировали ее выходцы с Содружества Американской Конституции сто пятьдесят лет назад. Численность населения была невелика для освоенной планеты — всего около миллиона человек. Из двух материков — восточного и западного больше был освоен восточный — там нашли полезные ископаемые, и горнорудные компании принялись завоевывать планету всерьез. Еще сто лет назад на ней практически не было ничего — законсервированная база флота Содружества и разрозненные поселки, в которых люди обходились тем, что могли вырастить, и товарами, несколько раз в год доставляемыми из метрополии. В нынешнем году на Сан-Анджело родился миллионный житель, хотя и до сих пор основной прирост населения шел за счет поселенцев.
По материкам были разбросаны семь городов и несколько десятков поселков, от базы флот Содружества давно отказался, продав землю и оборудование на аукционе, и теперь у планеты был собственный грузо-пассажирский терминал, включающий несколько наземных и один орбитальный доки.
Всю эту информацию Небогатову доложил навигатор, успевший наметить курс к Сан-Аиджело.
Дав добро на смену курса, Небогатов по личному каналу связался со штабом флота.
Вице-адмирал Свидерский выслушал доклад капитана первого ранга молча. Видно было, что адмирал чем-то озабочен.
— Ну что ж, Кирилл Владимирович, выбор твой одобряю, — сказал Свидерский, — однако возникли некоторые сложности. Впрочем, надеюсь, вас это не коснется. Майор, ваши люди готовы?
— Мои люди готовы всегда, господин вице-адмирал, — ответил Полубой.
Свидерский усмехнулся.
— Узнаю морскую пехоту. Как же без апломба! Вот что, господа, — он поморщился, — ремонт мы, конечно, оплатим, но на Сан-Анджело могут возникнуть непредвиденные обстоятельства.
— А в чем дело? — спросил Небогатов.