Правитель империи
Шрифт:
— Директорат Фонда рассмотрит вопрос о стипендиях, я думаю, с позиций наибольшего благоприятствования, — Парсел пожал святому руку, провожая его к дверям. — Полагаю, что не ошибусь, если скажу — начинайте подбор стипендиатов.
Еще какое-то время после ухода Пак Чон И Джерри сидел за своим огромным письменным столом. Решив немного передохнуть, он раскрыл свежий детектив, но не мог себя заставить сосредоточиться на сюжетной канве. «Кажется, по Новейшей Вере высшим существом признается Наука. Абстрактно, как таковая. Верховный жрец, исполняющий ее волю — некий божественный интеллект. Наука вечна и абсолютна. По мере взросления человечества божественный
Едва слышно кашлянул внутренний телефон. Джерри нажал кнопку: «Да?». «Мистер Парсел, здесь Маркетти. Какие будут распоряжения на завтра, сэр?». «Утром едем в Сан-Франциско. Ленч — в городе. Возвращение — около пяти». «Это все, сэр?». «Все. Скажите, вы не видели мою жену?». «Я только что относил ей вечернюю почту. Она у себя, сэр». Рейчел была в своей спальне.
Она лежала на пушистых белых шкурах, которыми был устлан пол. Поддерживая ладонями голову, она читала письмо и, болтая ногами, тихонько напевала несложный мотив шотландской народной песенки. услышав, как раскрылась и закрылась дверь, Рейчел, не поворачивая головы, сказала: «Джерри, дорогой, я рада, что ты пришел. Ложись рядом». И, подождав, пока он исполнит ее просьбу, продолжала: «Письмо от Беатрисы. Пишет о работе в газете. Мужики там все с сексуальными комплексами.
Впрочем, ей на это в высшей степени начхать. Она не надышится на своего Раджана». Рейчел посмотрела поверх очков на Джерри, чмокнула его в щеку. Он хотел что-то сказать, но она положила ему пальцы на губы: «Знаю ты хочешь еще раз услышать мое мнение о нем. Я могу только повторить то, что уже говорила.
Ведь я видела его всего один раз. Он славный мальчик. тихий, ласковый, добрый. Смуглый немножко больше, чем нужно. Главное в нем глаза. Я уверена — за них Беатриса его полюбила. За них…». Рейчел сняла очки, повернулась на спину, заложила руки под голову. Глядя в потолок, кокетливо прищурилась, наморщив нос. Хорошо зная эту ее манеру, Джерри приподнялся на локте в ожидании: «Сейчас расскажет что-нибудь сокровенное.
Что-нибудь из переживаний во время битвы за королевский титул».
— Обычно ты мне даришь сюрпризы, большие и малые. Я тебе так бесконечно благодарна за все. на сей раз моя очередь, она наклонилась к его уху. Помедлив, прошептала: — В пятницу я была у врача. Ты знаешь, я беременна.
— Это точно? — осторожно спросил он.
— Как то, что сейчас полночь.
После этих ее слов Джерри тоже лег на спину, закрыл глаза. Рейчел с беспокойством посмотрела на него. «Боже милостивый, он не рад, не рад тому, что я сказала. Может, надо было сделать это как-то иначе, подготовить его. За все полтора года, что мы вместе, он ни разу не заводил разговор о детях.
Дура я, дура окаянная, сама все испортила. Нужен ему мой ребенок, как же! Да и я сама — подвернулась под руку, когда у человека случилось горе. Взял как громоотвод — и за то спасибо. Господи, помоги!».
Джерри встал и, не говоря ни слова, вышел из спальни.
Почти пробежал по коридору и лестнице, при этом подпрыгнув и попытавшись коснуться рукой высоко висевшей люстры. «Значит, еще могу, ликовал он. — Могу, черт побери, произвести на свет наследника!». «Скажите на милость, — с сарказмом подзадорил его недобрый внутренний голос, — новый подвиг Геракла. Иные и в сто лет, и за сто, детей сотворяют. И не одного».
«До других мне дела нет, — пропел Джерри и повторил: — До других мне дела нет! Молодец, Джерри Парсел, славный ты парень. Скоро будет у тебя мальчишка-крепыш. Назовут его Джерри. Джерри Парсел-младший!» Шагая через ступеньку, он спустился в свой винный погреб, выбрал пару бутылок лучшего старого шампанского. И, прихватив в столовой два высоких хрустальных бокала («Ее любимых!»), вернулся в спальню. Он увидел, что Рейчел лежала поперек кровати, зарывшись головой в подушки. Тело ее вздрагивало, слышались слабые, глухие стоны.
Неприятно пораженный увиденным, Джерри остановился у ее ног, крикнул: «Рейчел!». Она медленно повернула к нему мокрое от слез лицо. «Что случилось?». «Ты нас не лю-у-убишь, — сквозь прерывистые всхлипывания произнесла она, кутаясь в цветной плед. — Ты нас не хо-очешь!». И зарыдала сильнее прежнего, горько, безутешно. «С чего ты это взяла?» — голос Джерри звучал растерянно, беспомощно. Сдвинув в сторону многочисленные склянки и флаконы, он поставил бутылки и бокалы на туалетный столик, сел рядом с Рейчел. «Да-а-а, — протянула она, утирая глаза и щеки руками, — не успела я тебе сказать, как ты сбежал…». «Любимый мой глупыш, — радостно вздохнул он, притягивая ее к себе, целуя слегка распухшее от слез лицо. — Я ходил вот за чем», — Джерри снял с бутылки фольгу и металлическую сетку. Едва заметно поползла и вдруг с громким выстрелом вылетела пробка. Проливая вино на одеяла, на халат Рейчел, на свой костюм, Джерри наполнил бокалы.
— Ты дала мне вновь испытать забытое уже совсем ощущение счастья.
— Правда? Нет, в самом деле — правда? — она робко улыбалась, радостно глядя ему в глаза.
— Честное слово Джерри Парсела, — серьезно ответил он. Пожалуй, последний раз это было, когда Беатриса впервые выговорила слово «папа». Знаешь, за что мы пьем?
— За что, любимый?
— За здоровье Джерри Парсела-младшего и его мамы, лучшей мамы и жены на свете!
Чувствуя, как дрожат пальцы и стекло ударяется о зубы, она взяла бокал обеими руками. Шампанское от падавших в него слез имело солоноватый привкус, но Рейчел ничего не замечала.
Она пила этот самый лучший напиток из всех и смотрела на Джерри счастливыми глазами, из которых текли и текли слезы…
— С русскими нужно договариваться о равновесии, — Джон Кеннеди говорил уверенно, увлеченно. — Кое-кто пытается внушить мне мысль, что я должен исходить из интересов Америки, а о русских пусть болит голова у них самих. Но это же не что иное, как ловкое подстрекательство к конфронтации. Незаметно, без фанфар и фейерверков, наступила в истории человечества новая эра — атомная. А люди все еще мыслят категориями эпохи каменного топора.
— Мысли, вероятно, можно было бы простить. К сожалению, мысли диктуют действия. Когда современный политик призывает руководствоваться в государственных делах кодексом поведения пещерного человека, — Джерри Парсел усмехнулся, — это выглядит, ей Богу, несколько старомодно. И оказывает двоякий вред: отпугивает союзников, мобилизует оппонентов.
Они вели беседу на великолепной зеленой лужайке, разбегавшейся далеко и весело вправо и влево за виллой президента.
В семидесяти пяти ярдах от трехэтажного здания гремели волны океанского прибоя. Они сидели в соломенных креслах-качалках под полотняным тентом. Между ними покоился невысокий передвижной бар с встроенным холодильником. Кеннеди пил виноградный сок, Джерри — «мартини».