Правитель Пустоты. Проклятый бог
Шрифт:
Скорее почувствовав, чем заметив, что за его работой наблюдают, Виек повернулся к Ашу. Преподаватель на секунду смутился, что его застали за этим подглядыванием, но глаза отводить не стал, а только показал пальцем на рисунок и изобразил беззвучные аплодисменты. Сказать он ничего не мог, поэтому решил выразить свое восхищение таким образом. Воин смерил чужака долгим и внимательным взглядом, как бы мысленно сомневаясь, стоило ли вообще принимать эту похвалу, но после все же кивнул и неожиданно протянул Ашарху несколько свитков из своей сумки. На них оказались портреты других членов группы, в том числе и профессора. Он был изображен задумчивым и каким-то отрешенным, а еще заматеревшим, словно все перенесенные за последние месяцы тяготы отразились на его лице глубокими тенями и
Аш долго рассматривал рисунки, а после вернул их Виеку со сдержанной улыбкой, все еще размышляя над тем, как много всего произошло в его жизни за такой короткий срок. И если казалось, что Лантею эти трудности только закалили, то о себе преподаватель не мог такого сказать. Раньше каждый его день был копией предыдущего, а теперь, просыпаясь по утрам, профессор не мог быть заранее уверен, что уже к обеду не будет арестован, отравлен или и вовсе убит. С одной стороны, это добавляло жизни пикантный привкус, но, с другой стороны, когда это путешествие бы закончилось, то он знал, что уже не сумеет вернуться к прежнему существованию. Да, он стал осторожнее, научился разбираться в людях, и не только в них, знал, как выжить там, где, казалось бы, не было никаких шансов на выживание. Но одновременно с этим он разочаровался в мире и тех, кто его населял: опыт научил, что обычные залмарцы, верующие Светоча и изолированные веками хетай-ра представляли собой, по сути, одних и тех же существ, погрязших в интригах и желавших лишь подставить ближнего своего. Но один вопрос терзал Ашарха сильнее всего: а разве был он сам теперь лучше тех, кого осуждал? Ведь и на его руках несмываемым пятном проступала чужая кровь, а на душе – совершенные грехи.
Близость моря пьянила всех без исключения членов отряда лучше самой крепкой травяной настойки. Порывистый ветер играл волосами и одеждой, соленые брызги застывали на коже блестящими каплями, и в самом этом прибрежном воздухе, свежем и бодрящем, чудилась какая-то необычайная легкость и свобода. Понемногу, пока солнце окончательно не спряталось за линией горизонта, путники отмылись от вездесущего песка, постирали одежду, а на ночь Виек, как и прежде, возвел уютную юрту, где вся группа укрылась от сильных порывов ветра, летевших со стороны берега. Сольпуги вели себя спокойно, хоть близость воды в естественных условиях и заставила бы их испуганно попрятаться по норам или сбежать подальше, но иглы Эрмины угнетали сознание пауков, приглушая их инстинкты, и животные безбоязненно дремали на небольшом отдалении от лагеря, за всю ночь даже не сдвинувшись с места.
Едва только забрезжил рассвет, как отряд выдвинулся в путь. К всеобщей досаде, после вечернего купания белоснежная кожа подземных жителей обгорела и уже утром имела ровный ярко-красный цвет, а мелкая соль, оставшаяся на одежде после стирки, лишь разъедала эти обширные ожоги и причиняла всем хетай-ра немыслимую боль. Ашарх оказался единственным, чью смуглую кожу южанина загар не взял, но жесткая побелевшая ткань доставляла дискомфорт и ему, заставляя то и дело чесаться и ерзать на спине паука. В таких суровых условиях отряд еще несколько дней шел вдоль побережья, вечерами купаясь в теплых водах и пытаясь выловить на ужин местную диковинную рыбу, морских ежей, крабов и моллюсков. Во время одной из стоянок Манс заметил в воде, на некотором отдалении от пляжа, пару странных плавающих объектов. Он сразу же обратил на это внимание своих спутников, но никто из хетай-ра, в силу своего слабого дневного зрения, не смог разглядеть, что это такое. Лантея даже хотела подплыть ближе и рассмотреть то появлявшиеся, то исчезавшие над волнами точки, но Ашарх вовремя успел остановить ее, схватив за запястье.
– Я знаю, что это. Не стоит заходить сейчас в воду, – предупредил спутницу профессор.
– Ты правда видишь на таком расстоянии? – усомнился Манс, приставляя ладонь козырьком ко лбу и вглядываясь в поверхность воды. – Это что-то живое?
– Это водяники, – хмуро сообщил Аш, отпуская руку Лантеи.
– Не уверен, что слыхал о чем-то подобном, – сказал юноша, а сестра поддержала его кивком.
Преподаватель звучно зацокал языком, не сводя взгляд с линии горизонта.
– Неудивительно. Сейчас повстречать их можно нечасто. Они похожи на людей, но лишь отдаленно, и не все до конца принимают истину, что это совершенно иные создания по своей природе, выходцы морей, отличные от нас во всех отношениях… Когда-то давно они владели собственной магией, но лишились ее. И теперь водяники, по сути, превратились в диких необузданных хищников, населяющих моря и топящих всех неугодных им.
– Значит, это их головы торчат из воды? Они смотрят на нас? – с содроганием спросила Лантея.
– Любопытствуют, как и всегда, что творится на суше, недоступной для них.
Крутившийся неподалеку Оцарио нетерпеливо дернул Манса за рукав.
– О чем вы говорите?.. Что такое там, в море? Это какие-то обломки? – зачастил он.
Юноша перешел на родной язык и кратко пересказал слова Ашарха для остальных членов группы.
– А! – сразу же воскликнул Оцарио, стоило ему услышать про водяников. – В нашем море, у Пятого Бархана, тоже такие плавают. Никогда не видел их вблизи, но старики называют их «стражами моря» и говорят ни в коем случае не приближаться, иначе утащат под воду.
И уже куда тише, практически себе нос, торговец добавил:
– Эх, жаль… Я надеялся, что там какие-нибудь руины или обломки…
– Что в них такого опасного? – поинтересовалась у профессора Лантея, не обращая внимания на бормотание Оцарио. – Если, по твоим же словам, когда-то они владели магией, то эти водяники должны быть разумны. Разве нет?
– О, они действительно вполне себе разумны. У них даже есть собственный бог, из-за которого мой народ лишился своей магии, – очень мрачно сообщил Аш, скрещивая руки на груди.
– Почему тогда нельзя наладить с ними контакт?
– Водяники живут большими племенами и презирают всех существ с суши. Когда-то с ними можно было договориться, но теперь они уничтожают всех осмелившихся заплыть в их владения. Между прочим, именно поэтому в Залмар-Афи больше не строят корабли для мореходства – водяники безжалостно топят их и грабят.
После рассказа профессора все впали в некоторое уныние, и отряд уже в молчании продолжил свой путь. Больше купаться в море ни у кого особенного желания не возникало, хоть зной по-прежнему давил на голову, и от него не спасали ни тюрбаны, ни капюшоны, ни платки. Хетай-ра теперь заходили в воду только по пояс, чтобы ополоснуться и постоянно внимательно наблюдали за горизонтом. Иногда водяники вновь появлялись у поверхности, но близко к чужакам не подплывали, а просто безмолвно следили за группой, сопровождая их долгими часами.
Глава третья.
Руины забытых времен
За нежеланием получать новые знания кроется постыдное малодушие, за любопытством – губительная глупость.
Матриарх Первого Бархана Иамес Золейна Офобат
Понемногу отряд отдалился от побережья, оставив за спиной широкие пустынные пляжи и прохладу ласкового бриза. Лантея периодически корректировала направление, не собираясь весь оставшийся до Ивриувайна путь ехать вдоль моря, и через несколько суток со всех сторон делегацию вновь обступил неспокойный океан песка, где бушевал изменчивый ветер.
В один из длинных нескончаемых дней группе случайно повстречался довольно примечательный указатель. Посреди песчаного буйства стоял одинокий и единственный на многие километры вокруг ствол засохшей пальмы. У основания он был укреплен булыжниками песчаника, а к столбу крепилась обветшалая каменная табличка, на которой были высечены какие-то слова. Все с любопытством окружили неожиданную находку. Лантея поднесла лицо практически вплотную и подула на надпись, сдувая с нее слой песка. Однако после минуты тщательного изучения девушка была вынуждена отступить назад.