Право на месть
Шрифт:
– Спасибо. Слушай, еще одна просьба.
– Луна с неба?
– Нет, попроще. Один телефонный звонок.
Юра делал вид, что занимается физикой. Учебник лежал на столе рядом с включенным компьютером.
На компьютере – новая игрушка, которую он поставил два часа назад. Дело двигалось. Это касалось, разумеется, игрушки, а не физики. Нет, и против физики Юра ничего не имел. Наоборот, у него были явные способности к точным наукам. Но реализовывались они своеобразно. Впрочем, сколько талантливых химиков начинали с приготовления азида свинца? До появления компьютера.
– Юра!
Это мама. Юра поспешно перешел в опции. С мамы хватит. Тем более, она не читает по-английски. С отцом номер бы не прошел.
– Юра, тебя к телефону!
Федька, наверное? Юра нажал «паузу» и потопал в родительскую комнату, где стоял АОН.
Телефон, горевший на индикаторе, был не Федькин. Незнакомый телефон.
– Да? – произнес Юра, взяв трубку.
– Матвеев? Это Вячеслав Михайлович!
Ну ничего себе! Сам сэнсэй!
– Мне нужна твоя помощь, Матвеев. Так как, не занят?
– Я готов!
Юра был польщен.
– Хорошо. Тогда предупреди и Кузякина. (Так, триумф немного подпорчен, но зато с Федькой – веселей, это точно!) С вами хочет встретиться Андрей Александрович.– И, опережая вопрос: – Он не позвонил сам, потому что считает: связываться напрямую опасно.
Зимородинский сделал паузу, и сладкое чувство настоящего дела выросло и расцвело в Юриной груди. Ну класс!
– Андрей Александрович будет ждать вас у моста, там, где вы уже встречались однажды. Ты знаешь это место?
– Да.
Ясно, он помнил! Львиный мостик. Но вслух – не сказал.
– Через два часа,– сказал Зимородинский. И уточнил: – Без двадцати пять. Запомнил, Матвеев?
– Да.
Зимородинский помолчал некоторое время, потом добавил:
– Можете пропустить занятия, если будете выполнять задание Андрея Александровича. Но только в этом случае, понятно, Матвеев?
– Да, Вячеслав Михайлович.
– Вопросы есть?
– Нет… Да, э, Вячеслав Михайлович, вы сами тоже…
– Нет,– отрезал Зимородинский.– Я не «тоже». Но все, что касается вас, касается и меня. Будь здоров.
Зимородинский положил трубку.
– Слишком уж ты все усложняешь,– сказал он Андрею.– Неужели тебя станут выслеживать по голосу?
– Береженого Бог бережет,– Ласковин усмехнулся.– Кроме того, у ребят есть родители, которые склонны задавать вопросы. Ты-то их сэнсэй. А я?
– Ты, хлопец, преувеличиваешь влияние родителей на пятнадцатилетних парней,– сказал Вячеслав Михайлович.– Но видишь, я выполнил твою просьбу. Потому что немного тайны всегда красивше, а?
– Совесть меня мучает,– признался Ласковин.– По сути ведь – огромный риск. Но я же не могу сам таскаться за Гужмой! Один взгляд – и я раскрыт!
– В пятнадцать лет,– сказал Зимородинский,– еще три века назад парни уже в битвах участвовали. И не по одному разу. Но ты, как я понимаю, не собираешься использовать их в качестве бойцов?
– Только наблюдателями. И попытаюсь вбить им в головы технику безопасности. Только будет ли толк? В пятнадцать лет слово «осторожность» – сам понимаешь, я еще помню себя в это время!
– И я помню,– сказал Зимородинский.– Тебя. И, имея в виду тебя, могу сказать: человек учится осторожности только на своем собственном опыте. Так что ты скорее им помогаешь, а не наоборот.
– Не дорого ли встанет такой опыт?
– А вот за этим, Ласковин, ты должен проследить сам! – жестко произнес Зимородинский.– Ты берешь их у меня и берешь на свою полную ответственность. Если твоя совесть говорит тебе, что отвечать за хлопцев тебе не по зубам,– полный поворот и всего хорошего!
– Моя совесть говорит многое,– ответил Ласковин.– Но повернуть я не могу.
– Молодец! Андрей, я хочу, чтобы ты работал с ними. Говорю как твой учитель.
Зимородинский достал из ящика стола два тяжелых мраморных шара, покатал на ладони, помолчал.
Ласковин терпеливо ждал. И сэнсэй продолжил:
– Никто не может подняться на следующую ступень, если не поставит кого-то на предыдущую. Мне не нравится, что ты учишь Наташу…
Ласковин открыл и закрыл рот. Он не знал, что Зимородинскому известно об этом. И что он относится к этому отрицательно.
– Не нравится, потому что ты делаешь это без понимания.
– Я так не думаю. Поясни.
– Поясню. Есть цель. И есть – Путь. Цель может быть и твоей, но Путь – он у каждого свой. Вложи в руку человека меч – и он захочет проверить его остроту. Или захотят другие, что прошли бы мимо, если б меча не было. Сила притягивает, создает повод ее применить. И если ты берешься кого-то обучать, то должен знать Путь своего ученика. Сила превращает человека в мишень, если он встал на Путь ради цели, потому что у истинного Пути цели нет. Он – сам по себе цель,– Зимородинский усмехнулся.– Обдумай на досуге. Ты мастер и поэтому должен учить других. Чтобы двигаться дальше по своему пути. А что касается ребят… так я все тебе уже сказал. Действуй. И понимай. А теперь давай-ка займемся делом. Покажу тебе кое-какую защиту.
– Может, пойдем в зал? – предложил Ласковин.
– Ни к чему. Это – внутренняя техника, тут руками махать не надо.
– Федька,– сказал Юра, набрав номер друга.– Двигай ко мне, дело есть!
– Давай через часок,– недовольно проговорил Федя.– Тут у меня, понимаешь…
– Не фиг! Никаких через часок! Зимородинский звонил!
– О-оу?
– Подваливай, короче! – И положил трубку.
Точно в назначенное время ребята уже стояли у Львиного мостика, озираясь по сторонам.
Но Ласковин подъехал незамеченным, потому что парни высматривали его самого, а не светло-синие «Жигули».
Андрей окликнул их и велел сесть в машину.
Кое-как развернувшись в тесном переулке, Ласковин выехал на Декабристов и метров через сто припарковался у обочины.
Час спустя он развез ребят по домам. Все, что требовалось, было сказано. Завтра они приступят к делу. Напоследок Андрей вручил каждому проштампованную Зимородинским справку для школы. С просьбой освободить от занятий на пять дней в связи с соревнованиями.