Право на поражение

Катлас Эдуард

– А где староста живет?

Крестьянин махнул рукой на один из домов в деревне, стоящий чуть в стороне от остальных, и склонился над грядкой, всем своим видом показывая, что у него больше нет ни одного мгновения, чтобы общаться с чужаком.

– Спасибо и на том. – Рем пожал плечами и двинулся к дому старосты.

Он знал, чувствовал, что Фантом движется где-то рядом, даже догадывался, что рейнджер пользуется шаткой, заросшей вьюном изгородью в качестве прикрытия. Мог предположить, что и Ким движется где-то чуть в стороне. Остальные

держались в отдалении – прикрыть стрелами отход в случае необходимости или вовремя предупредить о приближающейся опасности. Чужая деревня, незнакомая страна, едва войдя в которую они жестко и навсегда убедились, что предосторожностей никогда не бывает много.

Староста, к облегчению Рема, был дома.

– Наемник? – хмуро поинтересовался он, даже не дожидаясь, пока Рем подойдет поближе.

Хмуро, но без вызова, удерживая ту грань, за которой воин мог бы высказать свое недовольство невежливостью крестьянина.

– Почему сразу наемник? – искренне удивился Рем.

Ему проще было показать дилетантство, чтобы хоть немного сориентироваться, начать узнавать о творящемся в Сунаре.

– Потому что с мечами здесь бывают только наемники или бандиты. Или его слуги. Это если из живых. Но ты не в форме – значит, еще не слуга.

– Может, разбойник? – подсказал Рем.

– Может, и разбойник, – кивнул староста, – но только все разбойники считают себя наемниками, представляются наемниками и, к нашей радости, в деревне ведут себя как наемники. Если спросить меня, то что наемники, что разбойники – разницы нет.

– Патруль из мертвецов встретил, – «плавно» перевел тему Рем. – Недалеко тут.

Староста лишь пожал плечами:

– С тех пор как белозерцы сбежали, они тут всюду шныряют. А ты хорошо прячешься, раз еще живой.

Рем не стал разубеждать крестьянина.

– Издали иду, – туманно намекнул он на готовность послушать подробности.

Староста нарочито медленно оглядел воина с ног до головы.

– Это заметно, – в конце концов заключил он. – Только если ты очень издали, то об этом лучше не трепаться. Иначе очень скоро будешь общаться с его слугами. Живыми. Другие, как знаешь, говорить еще не научились.

– И что мне делать? – невинно спросил Рем. – Не подскажешь? Не хочу лишний раз толковать со стражей. Не люблю, знаешь ли, внимания.

– Кто любит?! – согласился староста. И неожиданно подобрел: – Пить будешь?

Старосте по прозвищу Волчатник что-то было нужно. Можно пропустить поход к гадалке, настолько это очевидно.

Не бывает крестьян в глухих деревнях, столь приветливых к незнакомцам.

Не поят они чужаков самогоном, тем более задарма, да еще и (совсем неслыханно) щедро накладывая закуску.

Но староста был осторожен. Просто подливал и присматривался. Задавал вопросы. Рему никто не давал задание играть простака, поэтому мечник отвечал очень туманно.

– Откуда?

– Не из этих мест.

– Где взял такое хорошее снаряжение?

– Нажил нелегким трудом.

– Куда направляешься дальше?

– Куда дорога выведет.

Но, казалось, что чем туманнее были ответы, тем они больше устраивали Волчатника.

И к делу он приступил только после пятой чарки:

– Сколько вас? – По тому, как был задан вопрос, как староста наклонился вперед и уставился прямо на Рема, становилось очевидно, что он перешел к сути.

– Кого это «нас»? – переспросил Рем, выгадывая время и лихорадочно размышляя, где их могли засечь.

Ничто в деревне не указывало на то, что ее жители обладают какими-то особыми способностями. Своя земля, конечно, иногда помогает, но Рем был уверен, что они были достаточно осторожны на подходах. А Молния мог лежать на чердаке избы вечно. Даже Рем бы его не заметил, если бы в самом начале Ким не подал сигнал.

Мечник угадывал, где может находиться Фантом: глядя в темнеющее окно, это несложно было предположить. Опять же, только предположить, что Фантом захочет держать в поле зрения и старосту, и Рема, но прежде всего старосту как потенциальную цель. Поэтому место было одно, но сколько бы Рем ни смотрел прямо на нужные кусты, не увидел бы ни малейшего движения.

– Брось! – Староста даже приподнялся. – Лихие люди в одиночку не работают.

– Я наемник, – напомнил Рем.

– Ну да. Хорошо, пусть вы наемники, так даже лучше. Наемники, кстати, тоже по одному не ходят, не по этим местам. Хочу вас нанять тогда, но один ты не справишься.

– Нанять? Что может понадобиться честному старосте от наемников? Поубивать жуков на полях?

– Есть у меня дело, – медленно проговорил староста. – Очень важное для меня. Сын у меня умер, двух дней не прошло.

Староста замолчал. Молча налил самогон себе в стакан, на этот раз не подливая мечнику, и махом опрокинул его до дна. Выпрямился и посмотрел Рему прямо в глаза:

– Мне теперь терять нечего, но и подыхать без пользы не хочется. Так поможете?

– Убили его? Хочешь отомстить?

Староста лишь мотнул головой:

– Нет, своей смертью умер. Застудился недавно сильно, и не уберегли. Говорил – женись, а он все выглядывал да высматривал. Жена бы и закутала, и уберегла бы. Так нет, так и промерз – сам не заметил, и на ногах ходил, пока не свалился. Но спрятать его не успел, видишь как.

Рем молчал. Чем дольше говорил староста, тем меньше мечник понимал, что происходит и к чему идет этот разговор.

– И сжечь не успел, видишь. После того как белозерцы исчезли, тут патрулей слишком много стало. Узнали, увидели, или продал кто, не знаю. А при них сжигать уже нельзя стало – за это сейчас сразу повесят… снимут и туда же, вслед за остальными.

– У вас же вроде хоронят? В могилу кладут?

– Хоронили, – кивнул Волчатник. – Я сам старшего схоронил, когда его волк загрыз.