Право на развод. Порочная сделка
Шрифт:
— Расскажешь подробности?
Дочь сразу оживляется. Она очень хочет пойти по моим стопам и стать юристом, поэтому любит слушать детали интересных дел, что я веду. Иногда делюсь с ней и даже помогаю выстроить правильную цепочку, но не всегда имею на это право.
— Не по телефону.
— Тогда тем более приезжай, — хнычет она, переходя к своим любимым манипуляциям. — Ну пап, я так давно тебя не видела.
Давит на больную мозоль, прекрасно зная, как мне тяжело ей отказывать.
— Анют, ну так бывает.
— Ну пожалуйста, пожалуйста, — всхлипывает она, запуская
Вот зараза малолетняя! Расплываюсь в улыбке. Как искусно подбирает аргументы. И время выбрала идеальное, когда мой слегка задурманенный алкоголем мозг не в состоянии генерировать отмазки. Готов аплодировать стоя. Девочка молодец, далеко пойдет. Только вот веревки из меня вьет. Ладно, ей можно простить.
— Ну хорошо, я постараюсь, — сдаюсь.
— А я буду тебя очень-очень ждать, — ласково и нежно. Лиса прям.
— Люблю тебя, дочка, — сквозь улыбку говорю ей.
— И я тебя люблю.
Звонок прерывается. Небрежно кидаю телефон на небольшой столик, наливаю себе виски и откидываюсь на спинку кресла. Девочка моя стала совсем взрослой. Одиннадцатый класс. Как быстро время летит, а ведь совсем недавно провожал ее в первый.
Воспоминания захлестывают и переносят на несколько лет назад. Наша идеальная семья и измена жены, как гром среди ясного неба. Она валялась в ногах и умоляла. Но я не простил, не смог даже смотреть на нее как на женщину после того, как была с другим. Потом наш некрасивый развод. Безобразный. С перетрясанием грязного белья. Я ушел, оставив ей все. Единственное, о чем я жалею до сих пор: что не забрал дочь. На тот момент это был единственно возможный вариант. У меня не было ничего, кроме отчаянного желания добиться чего-то жизни.
Глоток алкоголя опаляет горло. Я виноват. Сильно виноват перед Анютой. В каком-то смысле сломал ей жизнь. Лишил полноценной семьи и отеческой любви. Столько событий в ее жизни прошли без моего участия, что не перечесть. Раз дочь нуждается во мне, может, и правда пора откинуть все заботы и поехать.
Кого я обманываю? Мне же только нужен был повод. Кривая усмешка искажает губы. Заботливый папочка — отличный вариант. Залпом допиваю виски и прикрываю глаза. Срываюсь ко всем чертям, теряя контроль и сдаюсь истинным желаниям. В душе вновь творится хаос. Только отпускать начало, а я опять в этот омут.
Два дня осталось. А Елена точно будет там. Я уверен. Увижу и как устоять? Как удержать демонов внутри? Но дочь. Я не могу ее подвести.
Ладно, на месте буду разбираться. Как только решаю ехать — в груди начинает болезненно ныть. Может, зря я так? Да какая уже разница. Меня все равно не остановить.
Девушка возвращается в комнату и включает музыку. Смотрю на нее и понимаю, что от былого возбуждения не осталось и следа. Не могу смотреть на копию, когда скоро увижу оригинал. Нахрен это все. Пора домой.
Жестом подзываю ее к себе. Отдаю налом ранее оговоренную сумму и иду к выходу.
— Но ничего же не было, — удивленно восклицает она.
— Было, — хмыкаю я. — Просто только у меня.
И немного не то, что она имеет в виду. Я в очередной раз осознал, то суррогат не заменит мне желанную женщину.
Глава 8 Елена
С большим трудом, но мне все же удается найти адвоката, готового взяться за мое дело. Отец Глеба помог. Некая Маковецкая Любовь Геннадьевна. Смелая, жесткая, беспринципная — как мне ее охарактеризовали. А главное, специализируется на семейном праве и разводах в частности. Собаку на этом съела. Стоят ее услуги, конечно, недешево, но я готова заплатить за результат.
Прихожу к назначенному времени и ожидаю в приемной, пока пригласят.
— Елена Борисовна, проходите, пожалуйста, — зовет меня девушка-секретарь.
— Спасибо.
Вхожу в кабинет и с интересом разглядываю женщину, сидящую во главе стола. Темные волосы, собраны в тугой пучок, острые черты лица и ярко-красные губы. Очки в прямоугольной оправе придают образу еще больше стервозности.
Любовь Геннадьевна внимательно смотрит на меня поверх очков ледяным взглядом светло-голубых бездушных глаз, а я что-то начинаю отчаянно сомневаюсь, что готова с ней сотрудничать. Такая сожрет и не подавится. Но выбора у меня, по сути, нет. Она единственная, кто готов бодаться с Ильей.
— Документы принесли? — Голос холодный, чуть хрипловатый.
Я лишь киваю, как болванчик, и достаю из сумки документы.
Любовь Геннадьевна мельком пролистывает их и указывает мне на свободный стул. Осторожно присаживаюсь, складываю пальцы в замок и кладу на стол.
— Вы уверены, что все получится? — на всякий случай уточняю, мало ли. По телефону меня заверили, а сейчас, может, что-то изменилось.
Она откидывается на спинку и вновь сканирует меня взглядом. Становится неуютно. Я не боюсь, просто энергетика у нее какая-то тяжелая. Я едва справляюсь с ней.
— Если все так, как вы рассказали, — хмыкает она, — то суд обычно на стороне матери.
По-другому и быть не может. Я не пьяница, не наркоманка. У меня есть работа, репутация, в конце концов. На каком основании у меня могут отнять ребенка? Бред какой-то.
— В смысле «если»? — недоуменно округляю глаза.
Меня что, еще и в обмане подозревают? Странная барышня, ей-богу. Может, стоит у нее попросить документы, разрешающие заниматься адвокатской деятельностью? Я бы так и сделала, если бы не рекомендация самого Молотова. В нем сомневаться у меня нет причин.
— По-разному бывает. — Губы Любови едва заметно изгибаются в усмешке. — Вы же ничего не скрываете?
— Нет, я рассказала все, как есть.
— Хорошо. — Она стучит пальцами по столу, думая о чем-то своем. — А эти видео, с вашим мужем в главной роли, что вам присылали, у вас сохранились?
— Нет, я все удаляла, — недовольно поджимаю губы.
Я же не знала, что они мне когда-нибудь пригодятся. Даже не смотрела, что там показывали. А может, и стоило. Но я так верила Илье, что не хотела ничего знать. Как страус, прятала голову в песок, надеясь, что меня не коснется. Меньше знаешь — крепче спишь.