Право на развод. Порочная сделка

Бигси Анна

Дмитрий кивком приветствует моего мужа, и на этом их общение заканчивается. Интуитивно ощущаю, как воздух накаляется, но стараюсь дышать ровно. Все хорошо. Дима рядом.

— Позвони, как все закончится, —долетают до меня слова Любы. — Повторим наше маленькое приключение...

Оборачиваюсь и вижу ее рядом с Дмитрием. Болезненный укол ревности достигает цели. Жду какой-то реакции от него, но ее нет. Его лицо непроницаемо, а глаза пусты и безразличны. Глубоко втягиваю носом воздух, шумно выдыхаю и сжимаю кулаки. Сейчас не время сомневаться.

Нас

приглашают в зал, а дальше все, как в тумане. Я нахожусь в какой-то прострации и лишь мельком улавливаю происходящее. Против развода Илья не возражает. Я даже успеваю облегченно выдохнуть, но, оказывается, слишком рано.

В исковом заявлении несколько пунктов относительно сына и имущества. И Илья не согласен ни по одному из них.

Выступает Маковецкая, поливая меня грязью и объясняя суду, что со мной ни в коем случае нельзя оставлять ребенка. Сжимаюсь внутренне, но меня окутывает и защищает энергетика Дмитрия. Он невозмутим, и мне становится спокойнее.

Ему дают слово. Четко и обоснованно Дима разрушает каждое несправедливое обвинение. Сражается, как лев, и вызывает восхищение. Никогда бы не подумала, что ораторское искусство может быть таким завораживающим.

Дмитрий предоставляет анализ крови, подтверждающий, что меня опоили чем-то, для того чтобы снять порочащее видео. В подтверждение его слов выступает Леденев. А в заключение и вовсе слышатся крики с улицы, скандирующие мое имя.

— Что это такое? — недовольно спрашивает судья.

— Дети, — улыбается Александр Михайлович. — Требую вернуть им любимого учителя.

— Цирк какой-то, — закатывает глаза Маковецкая, а я улыбаюсь, как дурочка, и плачу. Хорошие мои. Зачем?

— Я хотел бы передать эти бумаги для возбуждения уголовного дела в отношении Маковецкой и Романовского.

— Ваше право, но к делу не относится. Если у вас все...

— Нет. Вот выписки по счетам и аудит. Список всего имущества и долговых обязательств. Хочу отметить, что Елена Борисовна не знала об активах, записанных на ее имя, и не имеет к долгам мужа никакого отношения.

Я проваливаюсь в какую-то оглушающую пучину. Ничего уже не соображаю. Какие активы? Какие долги? Что происходит? Перевожу взгляд с Дмитрия на Илью и обратно.

— Мной составлено и предложено мировое соглашение, но...

— Я подпишу, — перебивает его Илья и впивается в меня убийственным взглядом.

— Поздно, — хмыкает Дима. — Теперь пусть суд все решает.

Судья уходит для вынесения решения. А я, кажется, перестаю дышать. Что, если недостаточно доказательств?

Не дышу, пока судья зачитывает и поясняет решение. Все нервные окончания вздернуты на дыбы. Иск удовлетворен в полном объеме. Сына передать матери. А дальше я не слушаю. Все остальное мне не интересно. До конца не верю в свое счастье. Судорожно всхлипываю и зажимаю рот ладонью, чтобы не разреветься.

— Все хорошо, — шепчет мне Дмитрий. — Мы победили.

Поднимаю на него глаза и растворяюсь

в бесконечной нежности. Так хочется прижаться к его груди и дать волю эмоциям. Но сейчас не время и не место.

— Я это так не оставлю, — шипит Маковецкая. — Ты мне за все ответишь.

Дмитрий лишь окидывает ее насмешливым взглядом и теряет интерес, ни капли не испугавшись пустых угроз. Значит ли это, что между ними ничего не было? Или, наоборот, было? Не хочу сомневаться. Можно прямо спросить, но так не хочется обижать Диму недоверием.

— Пойдем в коридор. — Он обнимает меня за плечи и выводит из зала.

Его горячие ладони чуть сильнее сжимают меня и задерживаются дольше, чем положено. Ему тоже не терпится остаться наедине и отпраздновать наш маленький триумф.

Останавливаемся около окна. Вижу, как дети толкаются на улице и шумят. Машу им рукой и прикладываю палец к губам, но призвать их к тишине просто невозможно. Замечаю там и Анютку, и наш женсовет во главе с Аленой. Все пришли поддержать. На душе становится так тепло и хорошо, что улыбка рвется изнутри. А Дима все еще держит меня за плечи, прижимая спиной к своей груди. Так бы и стояла целую вечность под его защитой.

— Поздравляю вас с победой. — К нам подходит Александр Михайлович.

— Спасибо, — смущенно отвожу глаза.

Они с Дмитрием обмениваются рукопожатием.

— Спасибо. Ваш вклад неоценим, — искренне благодарит он.

— Да бросьте, — отмахивается директор и поворачивается ко мне. — Елена Борисовна.

— Да? Что? — внимательно слушаю его.

— Я надеюсь, теперь вашу кандидатуру пересмотрят и позволят восстановить вас с должности.

— Правда? — недоверчиво роняю. Неожиданно, я уже смирилась с тем, что не вернусь в школу. По крайней мере, в этом городе.

— Я приложил к этому максимум усилий. — Дима многозначительно закатывает глаза к потолку. — Ну и Дмитрий, конечно, тоже, — смеется Александр.

— Вы думаете, я смогу вернуться после всего этого?

— Уверен в этом. Главное, чтобы вы хотели.

Я? А я не знаю, чего хочу. Столько всего произошло за последнее время, что у меня не было времени даже просто сесть и подумать. Школа — моя отдушина, не представляю своей жизни без нее. Но я ведь уже не одна, чтобы принимать такие решения... Смотрю на Дмитрия, но он лишь пожимает плечами, оставляя решение за мной.

— Я сейчас вернусь, — говорит он и возвращается обратно в зал, чтобы взять решение суда. Без него мы не сможем забрать Мишеньку.

У Александра звонит телефон. Извинившись, он отходит в сторону, чтобы поговорить. Обнимаю себя руками и смотрю в окно. Осталось совсем чуть-чуть, и я увижу сына. Не могу думать ни о чем, кроме этого.

— Победу празднуешь? — Совсем рядом раздается голос бывшего мужа. — Слишком рано. Я еще не все сказал.

Мурашки ползут по позвоночнику, но я не позволяю себе поддаться панике. Не боюсь Илью и не позволю ему меня запугивать.