Право на силу
Шрифт:
Умостившись между корнями, Данил стянул со спины винтовку. Знаком подозвал Губу, знаками же объяснил, что от того требуется. Партизан, хоть и не с первого раза – ирод! – а все ж врубился, закивал. Данил огляделся еще раз – и, взяв на прицел все еще ковыряющегося у костра человека, слегка толкнул Губу ногой…
И Губа, словно бегемот на водопой, попер вперед!
Все дальнейшее произошло в доли секунды. Заслышав хруст гравия под ногами, человек у костра резко обернулся и, мгновенно оценив ситуацию, рванул с плеча автомат. Другого выхода не было – «винторез» тихо кашлянул, и костровик, получив пулю прямо в резиновую харю, взметая тучи искр, упал спиной в костер. Губа заметался по насыпи, как суслик в супермаркете. Дернулся к платформе, передумал, развернулся к деревьям, затем вновь к бронепоезду… Стартовал, разбрызгивая щебень во все стороны, словно
Данил чуть не замычал от бешенства! Идиот! Такую операцию провалил! Ведь как по нотам все шло!.. Ему вдруг дико захотелось просто развернуться и отойти, предоставив этому балбесу выбираться из созданного им положения самому. Сам накосячил – сам и отвечай! Однако – нет. Напарника следовало вытягивать. Затем хотя бы, чтоб потом по шее ему настучать.
Тело бойца, упавшего в костер, уже занялось, и теперь с той стороны тянуло удушливым запахом горелой плоти. С головы поезда послышался окрик, по щебню насыпи загрохотали приближающиеся шаги. Данил крутнулся на месте, прижал приклад ВСС к левому плечу, выцеливая второго…
Взрыв чудовищной мощности накрыл округу. Удар был страшен. Земля рванулась из-под ног взбесившимся куропатом, бронепоезд тряхнуло, лязгнули сцепкой вагоны. Приклад винтовки врезался Данилу в челюсть, однако фильтр противогаза смягчил и погасил большую часть энергии удара. Человека, бегущего к костру, швырнуло на землю, и он, подвывая от ужаса, полез куда-то под платформу с танком. Послышались вопли, многоголосо заорала охрана на крышах вагонов, застучали невесть куда с перепугу пулеметы… Зато Губа – Губа не подвел, и это сейчас значило больше всего на свете! Проворно выбравшись из-за колеса, он подскочил к сцепному механизму, в мгновение ока, проявляя чудеса ловкости, взобрался по нему на платформу и через секунду уже карабкался на танк. Добрался до башни, приник к люку, поколдовал… и секунду спустя уже лез внутрь. Люк, громыхнув, захлопнулся, скрежетнул запирающий механизм. Данил лежал, потея от страшного напряжения и переизбытка адреналина. Мгновения текли медленно, тягуче… Почему не заводит?! Неисправен, что ли? Он чуть не запаниковал: еще немного, самую малость – и уходить надо! Да что ж ты медлишь, собака!?
В чреве танка вдруг послышалось странное жужжание – словно где-то глубоко-глубоко работал маленький, но мощный моторчик. Фыркнуло, двигатель заурчал… и вдруг взревел! Шум окружающей суеты и неразберихи, оружейная пальба, вопли людей, выскакивающих из вагонов, – все потонуло в этом реве пробужденного ото сна динозавра! Танк дернулся, перевалил через край платформы, накренился, врезавшись траками в землю. С трескучим хлопком лопнули удерживающие его многотонную тушу растяжки – и Т-80 вдруг рванул вперед, прямо на Данила.
Пушка качалась уже где-то над головой, когда сталкер, подстегиваемый адреналином, упал в заросшую травой канаву, вовремя случившуюся поблизости. Рухнул в лопухи, вжался в землю, затылком чувствуя, как наползает сверху бронированная громадина, как ревет где-то глубоко в ее брюхе двигатель, лязгают металлом траки, шумит трансмиссия… Повернул голову – сверху, в полуметре, проплывало стальное днище. Это было жутко, страшно до одури! На мгновение Данилу показалось, что многотонная тяжесть сейчас навалится, вдавит в землю, сомнет, сплющит, смешает с грязью и уйдет дальше, оставив в развороченной канаве его изорванное в клочья тело… Танк вдруг, рыкнув дизелем, встал. Над головой раздался скрежет металла, кусок днища провалился куда-то вглубь, и в образовавшуюся дыру высунулась резиновая харя. Губа!
– Ну че, командир, жив, что ль? – послышалось из-под противогаза. – Давай, забирайся быстрее! Сейчас опомнятся, лупанут всем бортом, и поджаримся мы тут, как курята на сковороде!
– Я убью тебя, лодочник!.. – пробормотал Данил и, вцепившись в протянутую руку, полез в черное нутро бронированного динозавра.
Глава 8
Мечты сбываются
Как-то копаясь в библиотечном отсеке, маленький Данька наткнулся на серию из десяти книг, никем не читанных еще в Убежище. Как они попали туда и почему их никто до сих пор не раскопал – было загадкой. Хотя могли просто не заметить – книги лежали в дальнем углу под кипой всяких глупых журналов с одежными выкройками и сплетнями о каких-то «звездах». В Убежище было так мало развлечений, что любое мало-мальски интересное чтиво отрывали с руками! А
Серия называлась «СТАЛКЕР». Начал читать – и пропал для окружающего на целый месяц. Все перестало его интересовать, отошло на второй план. И тренировки в спортзале, и работа на ферме, и игры с товарищам в исследователей подземелий – забыто было все. Его захватили книги.
В книгах рассказывалось о Зоне – особом месте, которое образовалось после катастрофы на атомной станции и которое жило своей, отдельной от остального мира жизнью. Рассказывалось о сталкерах, которые с риском для жизни ищут артефакты. Об атаках мутантов. О трудной жизни и интересных приключениях, о романтике – а что еще нужно десятилетнему пацану от книжки? Так Данька познакомился со словом «сталкер». Хотя нет, в библиотеке была серия из четырех книжек братьев Стругацких, и в одной из них, в «Пикнике на обочине», это слово тоже встречалось, но что-то туговато тогда с этой книгой пошло, бросил, чтоб вернуться лет через семь. А эти – схарчил за месяц, не напрягаясь. И появилась в его жизни мечта, перекрывшая, пожалуй, даже мечту о Севере, – Данилу до жути захотелось стать настоящим, сильным и отважным сталкером, который приносит с поверхности еду и медикаменты, оружие и патроны, защищает людей от мутантов, уничтожая их сотнями и тысячами.
К тому времени люди уже потихоньку стали выползать на поверхность. Первые вылазки начались, когда Даньке исполнилось девять, но были они кратковременными – осмотреться по-быстрому и вниз нырнуть. Никто не хотел повторить судьбу тех пятерых, среди которых был и его отец. Смерть от радиации мучительна, люди боялись схватить лишнего, вот и сидели, как хомяки по норам.
Данил ловил любые новости от людей, выходящих на разведку. По всему выходило, что картина там безрадостная. Поверхность встречала людей унылостью, серостью и ветром. Солнце уже изредка проглядывало в разрывы несущихся туч, но атмосфера еще не до конца очистилась от пепла, и потому даже летом температура была низковата. Что уж говорить о зиме, когда доходило до минус пятидесяти? Да и радиация пока еще давала о себе знать – в первые полчаса нахождения на поверхности человек рисковал получить такую дозу облучения, которой ему хватило бы с избытком. К тому же – и об этом рассказывали уже со страхом – на поверхности появились новые хозяева. Свято место пусто не бывает. Несколько раз разведка видела стаи здоровенных собак, пробегающих мимо здания вокзала. Видели огромные – «метровые, вот гадом буду, если вру!» – трехпалые, очень похожие на птичьи, следы. А один раз вдалеке мелькнул пошатывающийся на ходу, словно дерганый, большеголовый силуэт. То ли человека, то ли еще черт знает кого…
Оружия тогда в Убежище было хрен да маленько. От приснопамятных пауковцев осталось семь «макаров» с двадцатью патронами и четыре «калаша» с рожком «пятерки» каждый. И куда с такой артиллерией на поверхность соваться? Хозяина следов кормить? Лучше уж под землей сидеть: тут хоть и тесновато, зато вполне безопасно – таково было рассуждение большинства. Тушенки мало – но есть пока, круп еще лет на десять, сахара вообще не считано, воды навалом – чего ж еще? Однако как ни оттягивали этот момент, а на поверхность выйти все-таки пришлось – сломался один из дизелей. И теперь уже, как в тот, первый раз, много лет назад, под землей отсидеться не получалось.
С дизелями Убежищу, надо сказать, вообще как-то не везло. Первая неприятность случилась года через три после того, как выгнали Паука. Жизнь к тому времени постепенно наладилась, текла размеренно и уже привычно. Каждый день шел по определенному, устоявшемуся распорядку: люди поднимались, завтракали, шли на работы, отработав – возвращались домой, проводили вечера с семьями. По выходным ходили в гости и принимали гостей у себя, частенько собирались в «Тавэрне» или Зале Совета поговорить о том о сем. Иногда даже спортивные соревнования устраивали по футболу – в Убежище было несколько команд, серьезно соперничавших друг с другом за внимание публики. Словом – проводили время. Жили теперь в полной изоляции, опасности – как внешние, так и внутренние – отсутствовали, и скука заедала так, что порой тянуло устроить какую-нибудь диверсию только лишь для того, чтобы хоть немного разнообразить тягомотину подземного существования.