Право на свободу
Шрифт:
Ари решительно вышла из авто.
— Тебя подождать или пойти с тобой? — спросил я.
— Идем, — ответила она.
Что ж, хорошо. Посмотрим, как выглядит родной дом Нэйтона. Я прошел следом за Ариэтт. Мы миновали ворота, слуга распахнул перед нами дверь.
— Госпожа эо Тайрен, ваш отец… — начал было он.
— Приказал меня не впускать, я знаю, — перебила Ариэтт. — Я приехала собрать вещи.
И мы прошли мимо слегка ошалелого слуги. Тот, видимо, никак не мог решить, что делать: то ли слушаться своего господина, то ли госпожу. Но Ари не собиралась давать ему времени на размышления. Она поднялась по крутой лестнице,
Я не хотел уезжать из Эвассона. Оставлять отца. У мамы всегда было много друзей, а папа больше был занят работой. Наверное, единственным близким другом для него была его иль-тере. И мне казалось, что это нормально — дружба между «иль» и «ай». Потому что в чем разница? Или мы испытываем другие эмоции? Или нам не бывает больно или страшно? Радостно и грустно? Кто из нас не влюбляется, не теряет? А оказалось, что все не так. И первое время после пробуждения силы я не мог поверить, что можно относиться к человеку, как к игрушке. Испытывать безразличие к чужим чувствам. Увы, жизнь быстро показала, что можно.
Я перебрался на подоконник и прижался щекой к стеклу. Там, за окном, было солнце, и казалось, что от этого солнца меня отделяет высокая стена. И даже если я расшибу об неё лоб, она ни на миг не сдвинется.
— Эжен? — Ари появилась в дверях. — А я тебя потеряла.
— Ты собралась? — спросил я.
— Да, слуги уже переносят вещи в автомобиль. Что-то случилось?
Я отрицательно качнул головой. Тассет со мной случился. Будь моя воля, ни на день бы здесь не остался, но… Теперь меня держит месть. И держит куда крепче клятвы, которую дал Дее.
— Тогда пойдем. — Ари тоже выглядела печальной. — Не хочу встречаться с домашними.
Только уйти мы не успели. Дверь в гостиную с грохотом распахнулась, и в комнату влетел мужчина. Старший брат Ари был очень на него похож, Нэйт куда меньше. Высокий, темноволосый с первыми ниточками седины, суровый, как скала.
— Ариэтт, что за выходки? — напал он на дочь.
— Ты сам приказал мне убираться. — Ариэтт, минуту назад грустная, но спокойная, сейчас казалась живой вспышкой молнии. — У меня не было возможности нормально собраться, я решила все-таки ею воспользоваться.
— Я сказал, уйдешь — не возвращайся!
— А я и не возвращаюсь, папа. Всего лишь приехала за вещами. И я переезжаю к Нэйтону, чтобы ты знал. Ему плевать, что у меня нет магии. И плевать, что я не хочу выходить замуж за твоего друга иль-тере.
— Потому что он сам — ничтожество!
— Да? И почему же? — Ари уперлась кулачками в бока. — Потому что не оправдал твоих ожиданий и раскрыл не тот тип силы? Ты бы себя слышал, папочка! Нэйту жизнь сломал, Стефу всю голову забил своими глупостями и мне пытаешься. С меня хватит! Я не твоя игрушка, а живой человек.
— А что же сам Нэйт? Побоялся с тобой прийти? — прищурился старший господин эо Тайрен.
— А с чего ты взял, что он вообще хочет тебя видеть? Эжен, идем отсюда. Надоело!
— Это еще кто такой?
Можно подумать, раньше меня не заметили. Небось, и тип силы успел разглядеть. Я слышал, многие иль-тере это могут. Но Ари уже взяла меня под руку.
— А это мой жених, — заявила она. — Так что я съезжаю и выхожу замуж. Прощай, на свадьбу не приглашу.
И потащила меня прочь из комнаты. В спину полетели проклятия её папаши. Мы вынеслись на улицу — иначе не назовешь, и Ари вытерла злые слезы с глаз.
— Старый индюк, — пробормотала под нос, забралась в автомобиль, вся будто сжалась в комок. Я сел за панель управления, запустил двигатель, и мы выехали из ворот этого красивого, но холодного особняка.
— Прости, что назвала тебя женихом, — тихо заговорила Ари, когда дом её родителей остался позади. — Очень хотелось утереть нос этому индюку, моему папаше.
— Я понимаю, ничего страшного.
— Пусть побесится! — бушевала Ари. Она вообще вспыхивала легко, как спичка. — Ты представляешь, мало того, что он против моего общения с братом, так еще и мужа мне подобрал. Пришел и так спокойно сообщил, что его партнер по бизнесу, который старше меня на двадцать лет, согласен на мне жениться. А меня кто-нибудь спрашивал?
— Скверно, — отозвался я.
— Не то слово! Пока мы были все вместе — Нэйт, я и Стеф — это не так чувствовалось. Знаешь, наверное, я просто знала, что у меня есть опора: мои старшие братья. А теперь Стеф играет с огнем, Нэйта я вообще едва узнаю, и…
Она снова вытерла слезы. Да, неприятная история.
— А поехали в городской парк! — вдруг выпалила Ари. — Я покажу тебе свое любимое место.
— Хорошо, — согласился я. Пусть только не ревет.
Путь до городского парка был мне известен. Вскоре я припарковал автомобиль неподалеку от арки-входа. Ари куталась в теплую накидку — все-таки время вечернее, и лучи Инга и Форро мало грели. Мне же было жарко. Не помню, когда вообще в последний раз чувствовал холод. Наверное, еще у Кэтти. Или нет?
— Ты будто все время где-то далеко, — вздохнула Ариэтт. — Не представляю, что творится у тебя в голове.
Я обернулся к ней.
— Лучше не знать, что там творится, — признал откровенно.
— Да? Тебе виднее. Нам направо.
Мы миновали арку и свернули на узкую дорожку — по ней едва могли идти рядом двое, и приходилось ступать плечом к плечу. Сам я был в этом парке очень давно и не слишком хорошо его знал, так что никогда не заглядывал в эту его часть. Мы долго брели меж высоких деревьев, почти закрывающих небо, пока они вдруг не закончились, а впереди блеснула темная гладь бурной реки. Через реку был проложен широкий мост с резными перилами. Да, мне тут уже нравилось.
— Вот оно, мое любимое место, — подтвердила догадку Ари. — А главное, здесь почти никогда никого нет.
И увлекла меня к мосту. Мы замерли у перил по самому центру и смотрели, как под ногами спешит куда-то вода. Она была так свободна… Я даже немного позавидовал.
— Не боишься высоты? — оживленно спросила Ари.
— Нет, не боюсь, — вспомнилась Дея и наши посиделки на крыше общежития. — Наоборот, люблю.
— А я долгое время побаивалась, пока не облюбовала этот мост, — призналась Ариэтт. — Но здесь чувствуешь себя свободной. Будто нет папы, брата. Нет Тассета. Только я, река и небо. Здорово, правда?