Право на жизнь
Шрифт:
— Почему одного? Много нас было… — Парень почесал затылок и слегка перекривился, вспоминая те дни. — Я дома сидел, до ночи книги читал. Устал так, что и не заметил, как вырубился за столом, и даже мой «бодрящий» артефакт не помог. А проснулся в каком-то заброшенном жилом доме Лиманска. Там еще человек десять таких же, как я, было. Никто ничего не помнил и не понимал, что происходит. И не успели мы даже из здания выйти, как налетели наемники и почти всех сразу перебили. Кто выжил, те кинулись врассыпную. Трое, кажись, вместе со мной… Я чудом спасся у местной «братвы». Не любят пацаны диких гусей, и тех, которые мне на хвост сели, пристрелили, как собак. Бугор тамошний, как понял, что я в науках шарю,
— Ясно, что ничего не ясно, — махнул рукой Седой. — Я думал, хоть ты свет прольешь на то, что произошло. А ты еще меньше знаешь, чем я.
— Слушай, расскажи, что с вами случилось. И про Припять. Интересно же! — насели на командира трое «зоновских» ученых.
И Сашка начал свой рассказ. С первых же слов я понял, что он не просто склонен приукрашивать события, но и любит приврать хорошенько. Да, сказочник из него получился бы великолепный, охотники и рыбаки обзавидуются! Я не стал присутствовать при «торжественном развешивании лапши» на уши этих троих благодарных слушателей и ушел к костру.
У огня я подсел к нашему проводнику. Максик устроился по-турецки, подогнув под себя ноги, и молча созерцал языки пламени. Я отвлек его от «медитации» и завел простой разговор ни о чем, чтобы как-то убить время до того момента, когда меня опять потянет в сон. Но сознание боролось с дремой и пугало разными мрачными картинами. Мне почему-то казалось, что усни мы здесь — наутро никто не проснется. Так и останемся лежать с перерезанными ножами братвы глотками. Трое тех очкариков на это не способны, похоже, но ведь есть же тут еще трое самых настоящих бандитов, которым это с нами сделать — раз плюнуть.
А тем временем Поллитренко стал мне заливать про тяготы сталкерской жизни. Я слушал его вполуха, а сам смотрел на довольную, сияющую Люсю, царившую в компании братвы. Вот она — зависть-то. «Девушки любят подонков — лишь они оставляют здоровых потомков», — вдруг мелькнула в голове затасканная фраза.
И я, чтобы отвлечься, в ответ начал рассказывать сталкеру о трудностях и лишениях жизни простого инженера. Рассказывал я увлеченно и, видимо, очень красочно излагал любопытнейшие факты из жизни судостроительного производства, потому как остановился лишь тогда, когда вдруг услышал похрапывание Поллитренко. Сталкер не выдержал и просто уснул, повалившись набок.
Я вздохнул, встал и потопал назад к верстаку. А ведь прав в чем-то наш проводник — вся моя предыдущая жизнь настолько скучна и примитивна, что рассказ о ней у нормального человека вызывает сначала дремоту, а потом погружение в здоровый и крепкий сон.
А у верстака уже бурлила целая научная конференция, в которой Седой, как ни странно, принимал самое активное участие. Я подошел и молча пристроился за спинами дискутирующих.
— Закон сохранения энергии знаешь? — Плюшевый увлеченно объяснял Сашке азы аномальной физики артефактов. — Так вот, артефакты — та же энергия. В смысле, энергия аномалий, заключенная ими же в локальную физическую оболочку. Ну, и энергию эту, раз она там есть, можно так же и добыть из аномального образования. Если артефакт образован в аномалии гравитационной природы, то от сильного удара или резкого сжатия вся заключенная в нем энергия высвобождается. А вот сейчас нам выпал случай с хорошим и чистым артефактом родом из «электры» поработать. Здесь немного посложней будет. Разрезать «лунный свет» безопасно можно только ультразвуком. А высвободить энергию кусочка артефакта способен лишь мощный электрический импульс, придется где-то конденсаторов
— Погоди, а на кой нужны патроны с «Электрой»? — Сашка, как практик, вставил свои «пять копеек». — С «дум-думами» понятно, они, по сути, разрывные патроны. А тут что? Какого убойного эффекта вы стремитесь достичь? Вдобавок током шибануть простреленное тело?
— Ну, не знаю, — пожал плечами Плюшевый, — просто интересно с «электрой» что-то сделать. Не всему же надо быть полезным и практичным, нужно и для чистой науки место оставлять.
— Да нет, он прав, — вступился за нашего командира Доцент, — ну сам подумай, какая мощность будет у высвобождаемого разряда «электры», если в пуле почти не останется места для куска артефакта. И если даже получится сообразить схему, чтобы конденсаторы срабатывали в момент попадания в тело, то эффект все равно будет никчемный, как от батарейки, приложенной к языку. А ты еще сделай поправку на защитные комбинезоны, в которых стоит защита от электрических разрядов. Короче, прав Санек, бесполезная эта хрень, нужно что-то другое придумать на эту тему.
— Ну почему же бесполезная, — возразил Седой, — я не говорил так. Просто боеприпас немного не тот вы за основу взяли. Что такое пуля? В лучшем случае одна пуля — один труп, ну или два, при определенной сноровке. А с этой «электрой» нужно мутить оружие массового поражения. Не думали в ручную гранату или в гранату для гранатомета всунуть эту штуку? А если в эрпэгэху вставить целый артефакт? Прикиньте — «электра», накрывшая толпу врагов или звено вертолетов в небе! Вот это будет настоящая песня!
Ученые местного разлива радостно загалдели и стали пожимать Сашке руку, настолько блестящей им показалась идея. Но тут же, перекинувшись несколькими только им понятными терминами, они смолкли и опечалились.
— Понимаешь, Седой, мы-то все на глазок сейчас делаем, — Доцент попытался перевести на человеческий общепонятный язык все сказанное коллегами, — расчеты производим примерные, а потому вынуждены работать с небольшими объемами. Понимаешь, без точного вычисления «аномального порога», в смысле «аномальной критической массы», рискованно работать с большими кусками артефактов. Никогда не угадаешь, когда у тебя прямо в руках аномалия «распакуется» и порвет на лоскуты. Эх, нам бы еще математика хорошего в команду, чтобы дифференциальные уравнения щелкал и прочие вычисления проводил, вот тогда можно и о гранатометах подумать, и о ракетах, если понадобится.
— Так это, у нас же Люська есть! — вдруг вскрикнул я за их спинами, заставив всех дернуться от неожиданности. — Она же математ и чка, может быть, поможет вам в чем-то.
— А ну, давай ее сюда! — оживился Алхимик. — А вдруг?
Я подбежал к костру, вырвал Людмилу Александровну из плохой компании и бесцеремонно уволок к верстаку, чем вызвал явное недовольство братвы. А мне при этом стало даже как-то легче на душе. Пусть лучше умная и красивая девушка общается с людьми науки, чем с этими уголовниками.
Все трое ученых мужей, зачарованные естественной женской красотой Люси, наперебой стали объяснять девушке, что они здесь пытаются сделать и что конкретно требуется от нее. Будучи инженером, я понимал все произносимые ими слова, но связать их в единый осмысленный поток информации для меня было задачей нелегкой, да и ненужной. Довольный, что увел ее от настоящих бандитов, я наблюдал, как наша училка с интересом вникает в суть проблемы, то и дело косясь на Плюшевого. Этот парнишка сам по себе был в достаточной степени симпатичен, чтобы привлечь внимание девушки, а то, что он еще и гений от природы, давало ему дополнительные шансы заполучить что-то еще кроме ее платонического интереса.