Право по рождению
Шрифт:
Что же до Мендельна, то он, похоже, был дальше всех от осознания своих способностей. Ульдиссиан не мог понять, почему, — он предполагал, что его родной брат должен принять это быстрее остальных. Прошлой ночью Лилия высказала предположение, которое до сих пор казалось наиболее правдоподобным. Как и в случае с Ахилием, была высока вероятность, что Мендельна задерживала его собственная личность.
Но это тоже могло подождать, по крайней мере, пока. Город предлагал много, много новых вариантов.
— Парта… — проговорил он.
Лилия припала к нему и почти прижалась к его уху. Ульдиссиан не мог не заметить беглого взгляда неодобрения со стороны Серентии.
— Нам действительно следует продолжать ехать прямо в большой город, — прошептала благородная дева. — Чем скорее тебя сможет услышать большое число людей, тем быстрее мы сможем изменить мир.
— Да, ты права, — ретировался Ульдиссиан, тут же поняв, что её слова имеют смысл. Как он вообще мог подумать о маленьком, незначительном месте вроде Парты? — Прямо в большой город. Так лучше.
Ахилий казался разочарованным, но кивнул. Лицо Серентии было непроницаемо. Мендельн выглядел возмущённым, но Ульдиссиан привык видеть своего брата таким. Самое главное, никто не возражал.
Но Ульдиссиану всё ещё нужно было проверить себя. Наконец он высвободился из объятий Лилии и поднялся:
— Серри, не отойдёшь со мной?
Её глаза на миг блеснули… Затем на лицо вернулась маска. Она тоже встала.
— Конечно… Конечно…
— Много времени не займёт, — заверил он её.
Златокудрая женщина перевела взгляд на огонь и ничего не сказала.
Взяв Серентию за руку, Ульдиссиан повёл её мимо ничего не понимающих Ахилия и Мендельна. Он вёл дочь торговца по лесу, пока свет лагеря не перестал быть виден, а затем встал и повернулся к ней.
Серентия стояла выжидательно. Ульдиссиан хорошо обдумал свои слова, прежде чем произнести их.
— Я очень сожалею о Сайрусе, Серри. Очень сожалею.
— Ульдиссиан, я…
Он приложил палец к её губам.
— Серри, возможно, он умер из-за меня…
Она отошла назад.
— Нет! — понижая голос, Серентия добавила. — Нет, Ульдиссиан. Я много думала об этом во время путешествия. Возможно… Возможно, бурю призвал ты… Этого я ещё не знаю… Но ты никогда не желал вреда. Брат Микелий объявил тебя еретиком! Если ты каким-то образом и стал причиной бури, то только потому, что онвынудил тебя! Ты только защищалсебя!
Он посмотрел на неё с удивлением. Услышав это от той, которая, как он знал, горячо заботилась о своём отце — и глубоко уважала обе крупные секты — Ульдиссиан почувствовал громадное облегчение. Но в следующий момент он осознал, как ещё сильно переживание внутри него о том, как смерть торговца сказалась на ней.
— Серри, даже если ты так думаешь… Почему ты вместо того, чтобы вернуться домой, пошла за мной в неизвестность? Твои братья… Они будут переживать за тебя…
— Я достаточно взрослая, и сама могу найти своё место в мире, — сказала она с прежней непокорностью в голосе. Подперев руками бока, Серентия добавила. — Тиэль и остальные узнают, что я сделала, и предоставят меня самой себе, как и всегда.
Она сказала это так решительно, что Ульдиссиан мог только печально улыбнуться. Даже сейчас он не попытался разубедить её. Кроме того, ему было удобно, что она была рядом, точно так же, как его брат и Ахилий.
— Хорошо. Я должен был спросить. Я должен был узнать. Больше я ничего не буду говорить.
— А вот ядолжна сказать кое-что… Если позволишь… — снова дочь Сайруса стала благоговеющим последователем.
— Тебе не нужно моё позволение.
— Ульдиссиан… Я понимаю, что ты делаешь, и всем сердцем верю в это, — она прочистила горло. — Но, быть может, в беспокойстве Мендельна есть какой-то смысл. Я знаю, Лилия говорит скакать прямо в большой город, но…
Он нахмурился.
— Это из-за Лилии, Серри?
Хотя она покачала головой, он понял, что и да, и нет. Ульдиссиан сомневался, что Серентия может отделить одно от другого.
— Нет… Я имею в виду… Ульдиссиан… Я говорила с проповедниками как Храма, так и Собора, и могу сказать, что не все они подобны брату Микелию. Я думаю, в них есть и что-то хорошее…
— Вряд ли, — бросил в ответ сын Диомеда, лицо его делалось каменным. Воспоминания о верховном инквизиторе воскресли в его голове.
Серентия остановилась, и было видно, что она ищет другую тактику.
— Просто… Я знаю, что Лилия опытней нас, но не всё, что она говорит, мы должны делать.
Её слова только подстегнули Ульдиссиана занять оборонительную позицию.
— Я слушаю Лилию так же, как я слушаю любого из вас. Просто получается, что её советы чаще оказываются более разумными.
— Скорее даже всё время…
— Довольно, — Ульдиссиан почувствовал прилив необоснованной ярости, но сумел удержать её. Он не видел причин продолжать разговор. Ему следовало прояснить отношения между ними после смерти её отца, и это было сделано. Очевидно, что, чтобы заглушить чувства Серентии к нему, потребуется больше времени. Он должен быть терпеливым. Да, терпеливым.
Подойдя к ней, он положил одну руку на её голову, как он делал, когда она была только ребёнком.
— Серри, — прошептал он. — Ты сказала, что веришь в то, чем я стал, верно?
Она кивнула, в её глазах ещё блуждали отголоски последней темы.
— Я знаю, что то, что пробудилось во мне, пытается зашевелиться так же внутри тебя, но пока не удаётся.
— Я пыталась… — упорствовала девушка.
Он хлопнул её по плечу.
— Я знаю. Позволь мне помочь этому пробудиться.