Православная церковь — враг просвещения
Шрифт:
Книга А. Франса «Харчевня королевы Гусиные лапки», запрещённая в 1893 г., в 1906 г. вновь была запрещена. Автора обвинили в том, что он «подвергает сомнениям святость реликвий». Другое произведение А. Франса «На белом камне» было уничтожено в 1913 г. за «кощунственные и богохульные мысли», а против издателя — возбуждено судебное дело за «богохульство» и за «поношение обрядов христианской церкви».
По приговору московского окружного суда в 1908 г. уничтожили одно из лучших произведений А. Франса «Остров пингвинов». «Через все произведение, — писал цензор, — красной нитью проходит почти кощунственное глумление над христианством и специально над таинством крещения и причастия и над поклонением св. мощам». За «кощунство» и «богохульство»
В России подвергались гонениям и произведения выдающегося французского писателя Эмиля Золя. В 1894 г. были запрещены его романы «Лурд» и «Париж» за «подрыв веры в чудеса». Роман Золя «Истина» вызвал особенное недовольство духовного ведомства. «Тенденции этого романа, — писал его представитель, — хотя и направлены против католической церкви — религии, духовенства и его значения в школьном образовании народа, — могут оказать существенно вредное влияние в России, ввиду наблюдаемого… и у нас антагонизма между светской и церковной школой»65. Роман «Истина» разделил судьбу других произведений Э. Золя.
Также преследовались произведения выдающегося французского писателя-революционера Анри Барбюса, в книгах которого духовное ведомство находило идеи, подрывавшие учение церкви о зависимости судьбы человека от божественной силы.
За период с 1871 по 1899 г. иностранной цензурой было запрещено свыше 10 тыс. книг иностранных авторов, в частности потому, что в них усматривались проповедь атеизма, отрицание «божественности» Христа, «разрушение основ христианской религии».
Каталог запрещённых книг с 1871 по 1897 г. насчитывал 1147 страниц убористой печати.
Далеко не все книги, прошедшие «очистительный огонь» иностранной цензуры, появлялись в библиотеках. Существовали, как мы видели, особые правила, не допускавшие в библиотеки многие произведения иностранных писателей по тем же мотивам — за подрыв ими «нравственности» и религии.
8
Православная церковь не признавала за театром воспитательного значения и считала зрелищные мероприятия с «канонической и нравственной» стороны ненужными и вредными. При этом духовное ведомство ссылалось на «отцов церкви». Иоанн Златоуст называл театр «храмом злых духов» и угрожал христианам, посещавшим зрелища, отлучением от церкви. Таких же взглядов придерживалось духовенство и в XIX в. Церковники в своих выступлениях доказывали, что театр оказывает вредное, даже растлевающее влияние на народ. «Литература, зрелища, вино губительно действуют на общество», — говорил московский митрополит Филарет. Он считал, что театральные зрелища отвлекают народ от посещения церкви, от слушания церковных проповедей. «Правительство православное будет ли свободно от ответственности за сие перед богом, — писал Филарет, настаивая на запрещении или хотя бы ограничении театральных зрелищ, — не лучше ли предупредить возникающее зло»66.
Епископ Феофан говорил, что «опиум и театр одно и то же», что «театр — вещь вовсе не христианская» и что театральные зрелища отвлекают народ от церкви, могут вызвать недовольство своим положением. «Для простого народа, — писал он, — вовсе не следует желать развития утончённых чувств, так как развитие этих сторон деятельности усилило бы недовольство простой и бедной действительностью, содействовало его нравственному развращению… Народу нужен не театр, а храм божий»67.
Отрицательное отношение церкви к театральным зрелищам нашло выражение в брошюре «По вопросу об устройстве для народа театров» епископа дмитровского Александра, вышедшей в 1889 г.: «Зрелища и различные увеселения не ведут к доброму, не только не полезны, но прямо вредны…, — писал он, — вреда от зрелищ много, а пользы никакой»68. Костромской епископ Виссарион считал, что театральные зрелища «охлаждают
Не имея возможности запретить театральные представления, духовное ведомство пыталось их ограничить. Так, оно не допускало спектаклей накануне праздников и воскресных дней, видя в их устройстве «поругание святости праздничных дней», «кощунство». Архиепископ херсонский Иннокентий в слове, сказанном в праздник троицы, осуждал тех, кто в этот день шёл на концерты. «Что мы сделали! — восклицал он. — Пренебрегли церковь, обесчестили праздник, посрамили веру, унизили имя св. троицы. И ради чего? Чтобы услышать необыкновенного певца? Может ли быть извинение ничтожнее?»69.
Ещё решительнее выступал против театральных зрелищ переяславский епископ Иннокентий. Он грозил отлучением от церкви тем, кто в дни, указанные церковью, посетит театр или другое зрелищное представление. «Всякий, кто дерзнет… в дни… четыредесятницы, — писал он в 1904 г. в своём послании, — посещать театр и другие публичные увеселительные дома, будет подлежать отлучению от св. причастия, и если кто из таковых, несмотря на моё отлучение, осмелится приступить к принятию св. таинств, — подлежит проклятию»70.
Но ни проклятия церковников, ни отлучение от церкви не могли отвратить народные массы от стремления к культуре. На помощь духовному ведомству в его реакционной политике пришло правительство. В устав о предупреждении и пресечении преступлений были включены статьи (§ 145-146 по изд. 1890 г.), запрещавшие зрелища накануне воскресных и праздничных дней, на рождество (23, 24, 25 декабря), в течение всего великого поста и в неделю пасхи. По субботам разрешались только духовные концерты. Эти ограничения, конечно, трудно было соблюдать со всей строгостью, что вызывало недовольство духовенства. Духовное ведомство требовало усиления цензурных строгостей к драматическим произведениям, в предпраздничные дни не только не дозволять спектаклей, но даже репетиций.
Духовное ведомство тщательно следило за тем, чтобы в произведениях для театра не было ничего, что могло бы поколебать авторитет религии и церкви, незыблемость их положений. Духовная цензура не допускала в драматических произведениях критики не только православной религии, но и католической, протестантской и даже языческой. Она считала, что насмешка над язычеством может привести к критике православия. Так, в 1859 г. была запрещена пьеса «Греческие бредни или Ифигения в Тавриде наизнанку», так как в этой пьесе была усмотрена «насмешка над религиозными убеждениями греков», а в 1877 г. — пьеса Грекова «Монастырь св. Магдалины» и драма Шелкова «Тайны кармелитского монастыря», в которых показывались, по словам цензора, «возмутительные злоупотребления духовной власти и нравственное извращение монастырской жизни». Было признано неудобным изображение в пьесах недостатков и пороков католического духовенства.
В эти же годы не разрешили постановку трагедии А. Миллера «Проклятие Галилея», в которой доказывалась «несостоятельность папизма и католицизма и их вредное влияние на просвещение». Духовное ведомство сочло неудобным говорить об этом, так как сознавало, что такое же обвинение могло быть предъявлено и к православной церкви.
На сцене не допускалось изображение церкви, церковных обрядов, представителей духовенства, не разрешалась критика религиозных взглядов, отдельных выражений, так как это могло, по мнению духовной цензуры, «оскорбить религиозное чувство», т.е. вызвать насмешливое отношение к церкви и особенно к её служителям. Из этих соображений в «Ревизоре» Гоголя были вычеркнуты такие слова городничего: «выносите, святые угодники: боже мой, мать ты моя, пресвятая! Преподобный Антоний!»; «вот как бог свят и перекрещусь… Нет, как я, старый дурак… попа на исповеди надул, рассказал совсем другое» и т. п.71