Праздничная книга. Январь - июль
Шрифт:
— Показывают, как дяди много-много человеков нашли. — Надула губки. — И, если честно, я обиделась. За то, что ты меня с кухни прогнал.
— Дяди чего нашли?
Мне ответила симпатичная телеведущая.
— Это первое мая надолго запомнится человечеству, — сказала она. — Люди по всему миру выкапывают двойников. Откуда они взялись? Можно ли это назвать розыгрышем? По неподтвержденным данным двойники — живые.
— Именно так. — Ира с важным видом кивнула.
— Поднажми! — командовал
— Трудящиеся! — закричал кто-то из толпы и захохотал: — Тоже мне трудящиеся!
— А че? Завидуешь?
— Мирон, давай нашу!
На площадку выскочил Мирон, плотный мужичонка в серенькой кепке, и принялся танцевать гопак. Ему хлопали. Интеллигентный старичок с портфельчиком размахивал декоративным красным флажком.
Народ в основном просто глазел на бесплатное представление. Возле рощи выстроилась целая толпа. Половина микрорайона собралась, не иначе. Суровые бабушки крестились, бормотали под нос что-то страшное, но упрямо проталкивались вперед. Неугомонный Дмитрич раздавал приказы работягам, которые, потея на солнцепеке, раскапывали землю. Редкие тополя не защищали от жары. Мужикам приходилось сложно, но на Дмитрича не обижались. Герой дня все-таки.
Мы с Ирочкой наблюдали, как вырыли третьего. Четвертого. Пятого. Потом дочке надоело, она заканючила: папа, пить хочу! Мы отошли к ларьку, купили апельсинового сока. Когда вернулись, работников прибавилось. Толпа увеличилась раза в два: люди подтягивались со всей улицы. У стадиона появилась «лада» с мигалкой. Ленивые милиционеры припарковались в тени акации и оттуда с детским восторгом наблюдали за происходящим.
— Поддай! Еще чуть-чуть! А ну-ка!
— Это ж Людка из третьего подъезда! — взвизгнул кто-то. — Во как! Живая прям!
— Красавица, — прогудели справа, — вот я бы ее…
Люда выбежала из толпы. Она тащила за руки Витьку и мужа Федю. Федор поправлял очки, случайно наступал всем на ноги и поспешно извинялся. Людка была бледнющая. Подбежала к двойнику, упала перед ним на колени и зарыдала. Что-то кричала, совершенно бессмысленное. Людочкин муж смущенно улыбался, объяснял народу: «Вы простите. Это у нее тепловой удар, замешанный на дикости происходящего. Простите великодушно». Кто-то прошептал восторженно-презрительно: «Интельгент, бляха-муха». Дмитрич подошел к Людке, похлопал ее по плечу:
— Видишь, как бывает. Живешь-живешь — бац! — твой труп на три сантиметра в земле.
Сквозь толпу пробирались милиционеры.
— Че за скопление? Ну-ка разойдитесь!
— Менты, бляха-муха, — прошептал кто-то без восторга.
— Пойдем домой, — сказал я Ирке.
Ирка допила сок и спросила:
— А милиционеры тоже трудящиеся?
— Трудящиеся, — сказал я. — Только солидарности у народа с ними никакой.
У новой телеведущей в глазах наблюдался сумасшедший блеск. Творческий человек, сразу видно.
Она поправила очки и сказала:
— Загадочные двойники, как известно, появились во многих точках земного шара. Официальные власти, которые вначале придерживались версии, что это дело рук эксцентричного шутника-мультимиллионера…
Стук в дверь. Я тихонько выругался — Ирка же спит! — лениво сполз с дивана, сунул ноги в шлепанцы. За окном было темно, но трудящиеся успокаиваться не собирались. Разговаривали громкими, злыми голосами. Подростки бренчали на гитаре. С ума все посходили что ли? Мне вот, например, побоку найдется мой двойник или нет.
В дверь замолотили. Я побежал открывать.
На пороге стояла жена Дмитрича: испуганная, взъерошенная, в поношенном домашнем халате с узорчиками.
— Лешенька, помоги! Я «скорую» вызвала, да только вот… ох ты, боже мой…
Она потащила меня за руку к своей двери.
— Что случилось-то?
— Дмитрич помирает! Кровью так и брызжет!
Дожили, подумал я. Собственная жена называет мужа Дмитричем.
В прихожей у Дмитрича пахло пивом и бергамотовым чаем. Паркет был забрызган темно-красной жидкостью.
Дожили, подумал я. Об уборке забыли совсем, неряхи.
В спальне, в кресле-качалке сидел Дмитрич.
Дожили, подумал я тоскливо.
Дмитрич был мертв.
Следующим утром день солидарности и не подумал заканчиваться. Люди солидаризировались все больше и больше.
Третья по счету телеведущая, кучерявая брюнетка, серьезно смотрела на меня с экрана:
— Двойники… случаи смерти… в случае физического контакта… президент настаивает, чтоб народ внимательно прислушивался к…
Слушать внимательно не получалось.
Дмитрич не просто умер: Дмитрича убили. Сделал это патологоанатом, который по чьему-то приказу сверху принялся потрошить тело его двойника. Кто же знал, что два тела мистическим образом связаны. Что то, что происходит с двойником, отражается и на оригинале.
Вот, кстати, вопросец: почему оригиналы тех, кто пока под землей, не задыхаются?
Хотя, говорят, двойники не дышат.
Тогда не совсем понятно, почему у них бьется сердце.
Я выбрал майку поплоше, старую, с белыми пятнами от краски, джинсы с протертыми коленями, дряхлые кроссовки. Отыскал в кладовке покрытую ржавчиной лопату. Ирочка вооружилась пластмассовым ведерком и совочком.
— Мы идем искать себя? — спросила дочка.
— Мы идем искать себя, — сказал я.
— Мы трудящиеся?
— Мы трудящиеся.
— У нас солидарность?
— Еще какая!
Во дворе Людочка плакала над обездвиженным телом мужа. Разбитые очки Федора валялись рядом. Витька испуганно хватался за мамин сарафан и протяжно ревел — как самолет, заходящий на посадку в неположенном месте.
Говорят, голову Федорова двойника размозжили случайно, когда выкапывали.