Праздник малыша Николя
Шрифт:
Мари-Эдвиж. Это моя соседка, она классная, хотя и девчонка, у неё такое розовое лицо, синие глаза и жёлтые волосы, и для неё я хотел бы научиться делать отпадные кувырки. Она очень любит смотреть на кувырки. И если вы научите меня делать кувырки лучше всех, то Мари-Эдвиж скажет: «Николя, ты чемпион из чемпионов!» И будет очень рада.
Ну вот, я вас попросил столько всего для тех, кого люблю. Может быть, кого-то я и забыл, ну так вы подарите и им тоже кучу-кучу-кучу разных подарков.
А для себя, как я сказал, ничего не прошу.
Разве что, если у вас ещё останутся деньги и, ну там, вы захотите всё же сделать мне сюрприз, принесите, например, самолёт из витрины того же магазина, где вы найдёте машину для папы и мамы. Только будьте осторожнее в трубе, потому что самолёт красный, как и машина, а в трубе очень грязно.
Как бы там ни было, обещаю вести себя так хорошо, как только смогу, и желаю вам ВЕСЁЛОГО РОЖДЕСТВА!
Рождество Николя
Сегодня мы дома встречаем сочельник. Папа и мама пригласили кучу друзей; будет месье Бледур, наш сосед, и мадам Бледур, жена нашего соседа, очень славная, а ещё будут папа и мама Альцеста, моего школьного друга, будут другие люди, которых я не знаю, и бабушка. В общем, будет круто.
С самого утра папа стал готовиться; мама сказала, что надо было начинать раньше, но папа ответил, что прекрасно со всем управится – он знает, что делает, и возьмёт машину, чтобы съездить за ёлкой, на которую повесят подарки для взрослых, потому что подарки для меня Дед Мороз положит в носки, которые висят перед батареей в моей спальне: камина с трубой у нас нет.
Папу мы ждали очень долго, и вот наконец он открыл входную дверь. Вид у него был недовольный; шляпа на голове сидела задом наперёд, а на плече лежало что-то вроде длинной палки с несколькими растрёпанными веточками.
– Это что, рождественская ёлка? – спросила мама.
Папа сказал, что это была рождественская ёлка, но у самой ёлочной ярмарки машина попала в аварию, и ему пришлось ехать на автобусе, а это оказалось очень неудобно, потому что в автобусе было полно мужчин с ёлками, и кондуктор рассердился: он сказал, что ему не платят за езду в лесу, все тыкают ветками ему в глаза, и папа тоже рассердился, и в конце концов ему пришлось идти пешком, а в толкучке ёлка немного пострадала, но за игрушками ничего видно не будет, вот увидите, и всё равно ёлка будет красивой.
– Пошли, Николя, – сказал папа, – поможешь мне украсить ёлку.
Я очень обрадовался, потому что украшать ёлку – это весело, мне понравилось год назад, когда я был маленьким. Мы пошли в подвал, взяли коробку со всякими стеклянными шарами, гирляндами и лампочками, а потом принялись за работу. Папа поставил ёлку в столовой и начал вешать те стеклянные шары, которые остались целыми после того, как он на лестнице уронил коробку. После стеклянных шаров папа стал прилаживать на ветках маленькие разноцветные лампочки, и на это ушла куча времени, потому что провода немного перепутались. Папа сидел на полу, вытягивал провод и говорил разные слова тихонько, чтобы я не слышал, но я знаю – это были плохие слова, вроде тех, которые мы на переменах говорим друг другу громко. Когда лампочки были развешаны, папа сказал мне:
– Вот увидишь, как будет красиво!
Он воткнул вилку в розетку, и полетели классные искры, но папа точно имел в виду не это, потому что лампочки не зажглись, а сам он немного обжёг пальцы и сказал плохое слово, которое я не знаю. Но папа у меня молодец, он исправил всё, что не работало, и после того, как он два раза поменял пробки в подвале, потому что в доме не было света, лампочки загорелись, и это правда было красиво, особенно когда мы повесили гирлянды.
Мама пришла посмотреть и сказала, что всё хорошо, но теперь надо раздвинуть стол в столовой, чтобы за ним поместились гости. Папа задумался, потому что одному стол не раздвинуть. Я вызвался помочь папе, но он сказал, что я ещё маленький, слишком криворукий и могу только всё портить.
– Нечего делать, – сказал папа, – придётся идти к этому зануде Бледуру.
Папа открыл дверь и столкнулся с месье Бледуром, который собирался позвонить.
– А ты что тут делаешь? – спросил папа.
– Пришёл тебе помочь, – ответил месье Бледур, – ясно же, что ты один не управишься.
– С чего бы это? – спросил папа. – На что ты мне сдался, чудик? Топай в свою берлогу, увидимся вечером.
– Но папа, – сказал я, – ты же собирался к месье Бледуру, чтобы он помог разобрать стол.
Тут папа был не прав, я его очень люблю, но тут он был не прав. Он сказал, чтобы я не лез в то, что меня не касается, и что ему никто не нужен. Месье Бледур очень смеялся, и, кажется, папе это не понравилось, а мама крикнула из кухни:
– Ну как, ты пойдёшь за месье Бледуром, чтобы он помог со столом?
Никогда я не видел, чтобы кто-нибудь так смеялся, как месье Бледур, от этого я сам засмеялся, и только папа не смеялся.
– Ладно, ладно, – сказал он, – чем корчить клоуна, лучше бы помог мне с этим столом.
Стол у нас круглый. Чтобы его раздвинуть, надо тянуть за каждую сторону, и он разделяется надвое, а в пустоту кладут доски, которые мама называет вставками. Этот стол очень трудно раздвигать, он всё время застревает. Папа встал с одной стороны, месье Бледур – с другой; он всё ещё смеялся.
– Кончай заливаться, – сказал папа, – и когда я скажу, тяни.
Потом папа крикнул: «Давай!» – и стол сразу раздвинулся. Бац! Папа упал на ёлку, а месье Бледур – на ковёр; он не переставал смеяться. Мама прибежала и сказала, что забыла предупредить – она смазала направляющие стола.
Мы подняли папу, который сидел на ёлке, весь в гирляндах и со стеклянными шарами на голове; жалко только, что лампочки погасли.
– Ну просто большой подарок, – сказал месье Бледур и закашлялся, потому что подавился от смеха.
Папа встал страшно сердитый и сказал месье Бледуру:
– Ах, вот как?
И месье Бледур ответил:
– Ага.
И они стали друг друга пихать в бок, пока мама не крикнула:
– Прекратите!
В общем, было весело.
Ёлку поправили быстро, потому что стеклянных шаров осталось не слишком много; дольше всего искали новые пробки, чтобы лампочки снова зажглись: в доме ничего больше не было.