Праздник зимы
Шрифт:
— Адриан, — испуганно вскрикнула Ариста.
— Элла, то есть Ариста, успокойся, — сказала Амилия.
У Аристы сжалось сердце, когда она поняла, как важно для нее слышать его голос, знать, что он все еще жив.
— Адриан…
— Я здесь, — отозвался он, но голос был слабым и усталым.
— Ты в порядке? — спросила Ариста.
— В основном, но я иногда проваливаюсь в дремоту.
— Кровотечение прекратилось? — спросил сэр Бректон.
— Думаю, да.
Ночь
«Что там горит? — терялась в догадках она. — Чучела регентов? Сами ворота? Или огонь развели, чтобы приготовить ужин?»
Модина сидела у открытого окна в полной темноте и вслушивалась в крики, которые приносил издалека холодный ветер.
Неожиданно дверь в ее спальню распахнулась, но она даже не повернула головы, поскольку знала, кто пришел.
Это был регент Сальдур, за ним следовал Нимбус.
— Вставай, маленькая идиотка! — крикнул регент. — Ты должна произнести речь, чтобы успокоить народ.
Он торопливо вбежал в спальню, однако тут же повернулся к Нимбусу и протянул ему пергамент, который держал в руке.
— Возьми это и заставь ее прочитать.
Нимбус медленно приблизился к регенту и поклонился:
— Ваше сиятельство, я…
— У нас нет времени на глупости! — взорвался Сальдур. — Заставь ее это прочитать, больше от тебя ничего не требуется.
Пока Нимбус торопливо зажигал свечу, регент с видом крайнего нетерпения расхаживал по комнате взад и вперед.
— Нимбус, почему у двери нет стражи? — недовольно спросил Сальдур. — Ты можешь себе представить, что произойдет, если кто-то уведет ее отсюда? Пусть солдаты встанут на часах у дверей спальни сразу после того, как мы уйдем, или я найду кого-нибудь другого на смену Амилии.
— Да, ваше сиятельство.
Нимбус поднял свечу на уровень плеч и оробевшим голосом произнес, обращаясь к Модине:
— Их сиятельство почтительно просит вас прочитать это…
— Проклятие! — Сальдур выхватил пергамент у Нимбуса и так близко поднес его к лицу Модины, что она ничего не смогла бы прочитать, даже если бы умела. — Читай!
Модина не шелохнулась.
— С Амилией ты разговаривала более чем охотно. С ней ты болтала не переставая. Ты даже посмела мне перечить, когда я хотел ее наказать за то, что разрешала тебе играть с тем проклятым псом. Слушай меня внимательно, маленькая императрица. Или ты сейчас громко прочитаешь слово в слово то, что здесь написано, или завтра утром твоя малышка Амилия будет казнена вместе с остальными преступниками. И не думай, что я не сдержу слова. Я уже отправил ее в темницу.
Модина не двинулась с места. Сальдур ударил ее по лицу. Она пошатнулась, но не издала ни звука, даже руки не подняла, чтобы защититься. Из разбитой губы начала капать кровь.
— Ах ты, безумная маленькая сука! — крикнул Сальдур и ударил ее еще раз.
Но Модина и на этот раз не выказала ни страха, ни боли.
— Я даже не уверен, слышит ли она, ваше сиятельство, — сказал Нимбус. — Ее величество иногда впадает в транс от избытка чувств.
Сальдур долго смотрел на недвижную, словно статуя, девушку, затем вздохнул и недовольно произнес:
— Ну ладно, если к утру толпа не разойдется, мы пошлем солдат, чтобы они проложили дорогу к собору. Но бракосочетание состоится в любом случае, а потом мы от нее избавимся.
Сальдур развернулся на каблуках и вышел из комнаты.
Нимбус задержался, чтобы поставить свечу на стол Модины.
— Мне очень жаль, — прошептал он и вслед за регентом покинул спальню императрицы.
Дверь за ним закрылась. Прохладный воздух холодил лицо, горевшее после ударов Сальдура.
— Теперь ты можешь вылезти, — сказала Модина.
Минс выполз из-под кровати. В свете одинокой свечи его лицо казалось совсем бледным.
— Извини, что тебе пришлось прятаться, но я не хотела, чтобы у тебя были неприятности. Я знала, что он придет.
— Все хорошо. Вам холодно? Хотите, я принесу плащ? — спросил он.
— Да, это было бы замечательно.
Минс снова забрался под кровать и вытащил мерцающий плащ, потом несколько раз его встряхнул и осторожно накинул на плечи Модины.
— Почему вы сидите рядом с окном? Там очень холодно, а камень такой жесткий.
— Ты можешь сесть на кровать, если хочешь, — ответила она.
— Но почему вы сидите здесь?
— Я всегда тут сижу. Уже очень много дней.
Наступила пауза.
— Он вас ударил, — сказал Минс.
— Да.
— Почему вы ему позволили?
— Это не имеет значения. Теперь уже ничего не имеет значения. Скоро все будет кончено. Завтра первый день Праздника зимы.
Несколько минут они сидели молча. Модина не сводила глаз с мерцающих огней города. У нее за спиной тихонько посапывал Минс.
— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, — наконец сказала Модина.
— Вы знаете, что я исполню все, что вы пожелаете.
— Я хочу, чтобы ты вернулся в город. И на сей раз ты там останешься. Сохраняй осторожность и спрячься в безопасном месте, пока все не уляжется. Но, и это самое главное, ни в коем случае не возвращайся сюда. Ты мне обещаешь?
— Да, если вы этого хотите, — ответил Минс.
— Ты не должен видеть того, что я сделаю, или пострадать из-за этого. Мне хочется, чтобы ты запомнил меня такой, какой я выглядела все последние дни, которые ты провел со мной.