Пражская весна
Шрифт:
– А чехи что?
– Ну, они подумали двое из трех выделенных суток – а потом все-таки сдались на милость победителей.
– Блин, тоже мне вояки! – Очевидно, спутник Алены произнес это с таким выражением лица, что улыбчивый азиат, двигавшийся им навстречу, не раздумывая перескочил на противоположную сторону Мостецкой улицы.
– Перед войной здесь жило слишком много немцев… К тому же в первые годы оккупации особых репрессий против местного населения не было – за исключением чешских евреев, которых сначала свезли в гетто и концлагеря, а потом истребили почти поголовно. Говорят, при первом протекторе Богемии и Моравии, бароне фон Нейрате, в Сопротивлении
– По-моему, тоже. Во всяком случае, я пока никого не заметил… и что дальше?
– Вскоре на должность барона фон Нейрата, бывшего университетского профессора, назначили главу СС Рейнхарда Гейдриха – любимца фюрера, эдакого истинного молодого арийца. Тот сразу так рьяно взялся за наведение порядка на территории протектората, что почти сразу же заработал прозвище «пражского палача».
В принципе Алена почти дословно цитировала популярный путеводитель, но ее спутник об этом не знал и слушал с интересом.
– В сорок втором году из Англии, где в то время находилось законное чехословацкое правительство, были засланы сразу две группы специально обученных парашютистов – с заданием ликвидировать гитлеровского протектора. При этом с точки зрения огневой и тактической подготовки диверсантов, а также уровня обеспечения самой спецоперации, к ее организаторам следовало предъявить очень серьезные претензии. Например, Гейдрих тогда чувствовал себя в Праге настолько уверенно и по-хозяйски, что перемещался по городу без охраны, на открытом легковом автомобиле с шофером. Место для засады было выбрано довольно грамотно, но гранаты, брошенные в машину, его только ранили, а шофера убили. После этого Гейдрих еще смог ввязаться в перестрелку с диверсантами и даже вынудил их отступить…
Тайсон коротко и нецензурно выругался, но девушка только покачала головой:
– В конце концов, покушение, можно сказать, удалось – Гейдриха все-таки смертельно ранили, и через два дня он умер в госпитале. Вот после этого в Чехии и начались массовые репрессии. Сначала для устрашения была стерта с лица земли целая деревня Лидице, убиты все ее жители, включая детей и женщин. После этого нацисты пообещали расстрелять каждого десятого чеха, если диверсанты не будут найдены. На следующий же день, кстати, на Вацлавской площади в Праге собралось примерно двести тысяч местных немцев, чтобы заверить фюрера в своей преданности и в том, что уж они-то как раз не имеют ничего общего с врагами рейха.
– Парашютистов поймали?
– Да. Один из них, схваченный почти сразу после покушения, выдал своих товарищей. Руководившие операцией англичане не смогли обеспечить их своевременную эвакуацию из Праги, и остатки обеих диверсионных групп, семь человек, были окружены в православной церкви Святых Кирилла и Мефодия. Я специально ходила в тот храм – там музей сейчас, а на стене остались следы от очередей из крупнокалиберного пулемета.
– Неужели никто из чехов больше не сдался?
– Напрасно вы так! Сначала парашютисты отстреливались несколько часов. Потом немцы подогнали к церкви специальные машины и начали травить их слезоточивым газом, потом попытались затопить подвалы канализационной водой… в общем, когда у всех семерых почти закончились патроны, они уничтожили личные документы, радиостанцию, шифры и покончили жизнь самоубийством. Фашисты
…Со смотровой площадки Пражского Града открывается великолепный вид на бескрайнее море красных черепичных крыш, на холмы, покрытые густой зеленью, на бесчисленные шпили, купола и башни.
– Смотри-ка, молодцы… настоящий спецназ! Начальство их, как обычно, подставило, но ребята все равно держались до последнего. – Тайсон и его спутница с трудом выбрали место, свободное от туристов, желающих полюбоваться раскинувшейся внизу перспективой. – А я-то думал, что из чехов кто угодно может веревки вить… как наши, например, тридцать пять лет назад.
Человек по прозвищу Тайсон опять слегка приобнял девушку, и они направились дальше, в сторону собора Святого Витта:
– Я в военном училище курсантом был, и к нам на День Победы ветеранов привозили. И один отставной подполковник из ВДВ рассказывал, как они в августе тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года чехам социализм с человеческим лицом показывали. Высадились с самолетов как-то поздним вечером и за неделю, вместе с восточными немцами, венграми, поляками и болгарами, выполнили, понимаешь ли, интернациональный долг – раздавили танками «пражскую весну»! Так вот ветеран этот все возмущался, что пострелять почти не пришлось. Только возле Дома радио в Праге толпа студентов сопротивление оказала, да еще в нескольких местах по всей стране были мелкие «политические провокации». Армия чехословацкая осталась в казармах, народ тоже на баррикады не вышел с оружием – одни плакаты кругом висели: «Боялись Запада – напали с Востока», «Оккупанты, горжусь вами! Гитлер», или чаще всего: «Почему?» и «За что?»… Очень он за такое поведение чехов не уважал.
Спутница немного высвободилась из-под руки Тайсона и пожала плечами:
– Не знаю… не знаю, наверное, с точки зрения какого-нибудь вояки-десантника это и было неправильно. Но, по-моему, чехи и словаки тогда просто решили не связываться с дураками. Помню, тоже тут в прошлый приезд разговаривала с одним местным мужчиной, водителем автобуса. У него жена из России, бывшая проститутка. «Ну и что? – говорит он мне. – Да, она так работала… работа была такая. Теперь не работает».
Человек по прозвищу Тайсон хмыкнул и покачал головой:
– Миролюбивый народ. Покладистый.
– Да, чехов трудно вывести из себя. Но если рассердить их по-настоящему… Знаете, что такое дефенестрация?
Слово напомнило Тайсону о каком-то хроническом заболевании, вроде расстройства желудка, но на всякий случай он отрицательно покачал головой – и оказался прав.
– Это, на самом деле, такой специфический местный обычай, заключающийся в выкидывании чиновников из окон. Видите здание там, впереди? Это Старый королевский дворец. В тысяча шестьсот девятнадцатом году, во время второй дефенестрации, пражане выбросили отсюда на улицу имперских советников, присланных Габсбургами. С этого, собственно, и началась тогда Тридцатилетняя война между католиками и протестантами.
– Высоко. – Тайсон на глаз прикинул расстояние, которое пролетели представители власти до каменной мостовой. – А кого чехи выкинули в первый раз?
– Это было на двести лет раньше второй дефенестрации. Тогда, после сожжения на костре первого ректора Пражского университета, проповедника Яна Гуса, почти все городское начальство вылетело из окон Староместской ратуши.
– Народная демократия в действии, – нехорошо улыбнулся огромный мужчина по прозвищу Тайсон. – А вы очень много знаете про Чехию и про чехов… откуда?