Чтение онлайн

на главную

Жанры

Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)
Шрифт:

Тем временем «Гражданское достоинство» не оставляло попыток продавить Краснопресненский райисполком. Была подана новая заявка на 5 марта – день смерти Сталина. Опять отказ пришел в день митинга, что выглядело провокацией – люди уже оповещены. «Отказ был мотивирован тем, что лозунги, выдвигаемые демонстрантами („Гласность – гарантия против реставрации сталинизма“, „Дальнейшая демократизация общественной и политической жизни в СССР“), носят якобы антиобщественный характер и вредят делу демократизации в нашей стране» [121] . Лидеры «Гражданского достоинства» опять оказались в глупом положении. Соль на раны им сыпало то, что более радикальные группы («Демократия и гуманизм» и «Перестройка-88») на Октябрьской площади провели в день смерти Сталина несанкционированную сходку под лозунгами: «Полная десталинизация общества», «Воздвигнуть памятник жертвам репрессий». Начать митинг не удалось, но это и не входило в планы будущих «дээсовцев». Несколько десятков неформалов время от времени поднимали лозунги и пытались что-то сказать, после чего тут же препровождались в милицейский автобус. За этим наблюдало несколько сот прохожих. Так формировалась «дээсовская» культура митингов, где сами действия милиции являются важнейшим средством агитации.

121

Хроника общественного движения. – 1988. – № 5. – 6 марта. – С. 4.

«Площадь была запружена снегоочистительной

техникой, в момент проведения акции в центре площади было организовано принятие присяги военным училищем. На площади присутствовало достаточное количество корреспондентов иностранных газет и телевидения, в том числе представители венгерского телевидения. Задержание демонстрантов продолжалось около полутора часов (ушло три неполных автобуса). Милиция, как сообщается, вела себя достаточно вежливо, никаких грубых инцидентов не происходило» [122] . «Ни лозунгов, ничего похожего на них видно не было, однако все суетились, переходили с места на место, а милиционеры орали в мегафоны, требуя от всех „разойтись“ [123] .

122

Там же.

123

Фадеев В. Похождения неформала (очерк 88 года). – М., 1992. – Вып. 1. – С. 20.

Инициаторов легального митинга, которые заявили, что 7 марта проведут «гражданскую панихиду» по жертвам сталинизма, вызвали в Комитет молодежных организаций, который стал теперь главным каналом переговоров с лояльными неформалами. Председатель комитета В. Баженов (совсем недавно – секретарь МГК ВЛКСМ) и функционер МГК КПСС Ландратов «заявили, что им не нравится „митинговый террор“, развязанный общественными клубами, то есть стремление организовывать митинги и демонстрации „по всяким поводам“ [124] . «Террор» на деле был направлен против митинговых инициатив – все политические заявки зарубались на корню. В конце концов власти просто пережали – не давая неформалам никакой возможности выступить легально, не используя придуманный Ельциным рычаг регулирования митинговой активности с помощью «временных правил», «закрыв заглушку», власти толкнули неформалов на путь взлома легальности, самозахватного уличного выступления. После волны выступлений мая – августа 1988-го справиться с митинговым половодьем КПСС уже не смогла.

124

Хроника общественного движения. – 1988. – № 5. – 6 марта. – С. 4.

7 марта «Гражданское достоинство» провело молчаливое шествие – «День поминовения жертв сталинских репрессий» у Краснопресненского парка. В шествии приняли участие и фсоковцы. Сотрудники в штатском следили, чтобы никто не произносил речей, топтали свечи, зажженные на снегу.

В это время стала зреть идея, что нужно провести крупную уличную акцию без разрешения властей. Причем так, чтобы ее нельзя было бы сразу разогнать, чтобы прохожие могли вступить в общение с неформалами на политические темы. Своего рода Гайд-парк в центре Москвы. Но для этого нужно было найти союзников, чтобы на улицы вышла сразу значительная масса неформалов. Идеологически близкие «Гражданскому достоинству» «Демократия и гуманизм» и «Перестройка-88» для этого не подходили – их стиль выступлений не был рассчитан на диалог с населением, скорее – на эпатаж. На поиск союзников ушло два месяца, и ими оказались «общинники».

Симпатия двух групп основывалась не на идеологии (которая была совершенно разной), а на близости стиля, социально-психологической среды. Это были две классические неформальные группы, и когда неформальное движение оказалось на подъеме, они вышли на первый план.

Вспоминает лидер «Гражданского достоинства» В. Золотарев: «Познакомившись на августовской встрече, мы подружились. Я понимаю, почему это произошло: их главный идеолог Андрей Исаев был очень похож на меня своей энергетикой. Мы нашли друг в друге схожие души и стали общаться. Другой лидер – Шура Шубин – был спокойней. Он, по-моему, и старше нас был» [125] .

125

Я был младше их обоих. Но, вероятно в силу темперамента, мой возраст переоценивался. В связи с этим вспоминается такой эпизод. Как-то раз, в возрасте 24 лет, я читал лекцию от общества «Знание» перед территориальной организацией КПСС (то есть перед партийными пенсионерами) о неформалах. Они выслушали очень вежливо и задали вопрос: «Ну хорошо, это ведь все молодежь. А вот с вашей личной точки зрения, человека сорокалетнего, насколько это серьезно?» Я ответил, что это – серьезное движение, и я тоже состою в неформальном клубе «Община». Старики закивали и сказали, что раз так – это всерьез.

Были там и прикольные ребята. Словом, нам всем друг с другом было хорошо, и различие во взглядах нам не мешало. Мы были единственными на этом поле, кто был равен друг другу по тому внутреннему потенциалу, который Гумилев называл бы пассионарностью» [126] .

Внутреннее строение двух групп тоже было очень близким. В. Золотарев рассказывает о своих товарищах по «Гражданскому достоинству»: «Они не признавали меня лидером, хотя де-факто я им был. (Тогда даже писали: „Гражданское достоинство“ Виктора Золотарева».) Например, Толя Папп, который был намного старше, не мог не оценивать критически некоторые проявления моей экспансивности. (Речь идет о том, что я постоянно во всем хотел принять участие, так как реально был лидером этого процесса.) И Шура Верховский по своей натуре был более раздумчив. Если возникала альтернатива: сделать что-то или не сделать, я заявлял: «Конечно, нужно сделать». А Шура говорил: «Нет, сначала это нужно обсудить». Так что и я ощущал себя лидером (и был таковым), и они себя ощущали лидерами (но не соревновались со мной в этом качестве). Они совершенно справедливо тоже считали себя отцами-основателями этого процесса, но при этом не проявляли готовности действовать так, как я. А вот моя сестра вполне соответствовала мне по уровню эмоциональности и даже порой превосходила. В ее биографии, например, есть эпизод, когда она на Арбате залезла на фонарь и стала оттуда кидать в толпу прокламации и что-то кричать. Изначально этот стиль был присущ мне. А они занимали критическо-трезвомыслящую позицию» [127] . Это – практически калька отношений между мной и Исаевым, которая помогала находить эффективные решения между его «авантюризмом» и моим «поссибилизмом».

126

Золотарев В. Первые неформалы и политики Советского Союза // www.igrunov.ru

127

Там же.

Весной 1988 года в обеих группах созрел консенсус двух «фракций» о необходимости прорыва на улицу. Но не любого шумного выступления, а такого, которое запустит процесс массового общения, вовлекающего в движение людей с улицы.

ВТОРОЙ ПРИЗЫВ

ПОЯВЛЕНИЕ НЕОФИТОВ

ПОСЛЕ ТОГО КАК реформаторы в руководстве КПСС, воспользовавшись письмом Нины Андреевой, нанесли новый идеологический удар по консервативному крылу партии, начался прилив нового актива в неформальные организации. Начался, по выражению «общинников», «второй призыв в неформальное движение» [128] . Неофиты 1988 года, которые уже в 1989-м стали ветеранами демократического движения, в массе своей меньше интересовались конструктивной программой преобразований общества. Идеологи федерации, чувствуя, что перед ними открылось благодатное поле для пропаганды, принялись убеждать новичков в правоте именно их идей, а не демократически окрашенных марксистско-ленинских стереотипов. Эта работа давала быстрые всходы в среде молодежи, но взрослые люди со сформировавшимися стереотипами отмахивались от идеологических построений и искали действия, которое может нанести «поражение бюрократам». Напрасно «общинники» убеждали второе поколение неформалов в том, что для преодоления бюрократии необходима сложная конструктивная работа по вытеснению управления самоуправлением. В общественном движении набирали силу стереотипы, распространенные в общественном сознании со времен начала перестройки: достаточно отстранить от власти нынешнюю бюрократию – некомпетентную и идеологически догматичную. В итоге на смену политическим неформалам придет популистское демократическое движение, ориентированное не на диалог (политические неформалы) или конфронтацию (диссиденты, будущие «дээсовцы») с номенклатурой, а на организационное слияние с «демократической номенклатурой». Вскоре начнется бурное формирование новых групп популистского типа, во многом спровоцированное организованной неформалами митинговой кампанией [129] .

128

Использовался термин статьи А. Исаева «Второй призыв» о событиях истории анархизма.

129

Почти сразу между стариками и неофитами начались трения. С. Станкевич, наблюдавший неформальное движение с 1987 года, но теперь вступивший в группу «Народное действие», вспоминал о дебюте ее лидера Г. Гусева, в дальнейшем – члена ЦКК КПСС: «Идея Гусева – нужно действие, воздействие на бюрократов конкретно. Его привел Иванцов в подвал „Факел“, где проходила лекция. После нее Гусев изложил программу своей группы – помощь людям, судиться с партократами. Шубин сказал, что не нужно создавать нового, и так много групп. Пора консолидировать силы. Гусев тоже был за консолидацию, но иного рода: не нужно идеологических дискуссий, они не важны». В «Народном действии» Гусева тусовались многие будущие аппаратчики и лидеры «Демократической России» – М. Шнейдер, В. Боксер, С. Станкевич. (Станкевич С. Б. Беседа с автором).

Первые ручейки «второго призыва» потекли в неформальные организации уже в апреле, хотя многотысячный прилив последует в ходе организованной неформалами митинговой кампании 1988 года.

ПОИСКИ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ НИШИ

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ «ОБЩИННИКИ» продолжали поиск идеологической ниши, которая соответствовала бы разработанной ими системе взглядов. Принадлежность «Общины» к социализму не вызывала сомнений, но этот социализм был резко оппозиционен социализму, возникшему в СССР. Необходимо было найти самоидентификацию, которая ясно отличала бы «общинников» от марксистско-ленинской теории и практики. «Общинники» также искали традицию, которая могла бы подкрепить их идеи более длительной предысторией, дополнительными источниками и аргументами. Обсуждались самоназвания «эсеры», «неонародники», «социалисты-федералисты». Большой интерес по-прежнему вызывала традиция анархистской мысли. В это время «общинники» познакомились с первым человеком, который открыто называл себя анархистом – И. Подшиваловым из Иркутска. Одновременно стало известно, что в Пскове существует целая анархическая организация «Коммуна-1». Тогда возник проект объединения анархистов и людей, которые исследуют анархизм, в единое общество. Это позволило бы развивать анархистскую составляющую идей «Общины», привлекать в такое общество академических ученых (наиболее тесные контакты сложились у «общинников» с Н. Пирумовой и В. Антоновым), сохраняя за собой свободу идейного «маневра» в более широких левосоциалистических рамках. Сыграли роль и политические соображения – желание передвинуться с крайне левого фланга федерации в центр путем вовлечения в организацию более левого течения – анархистов. Появление анархизма на политической арене позволяло резко расширить границы реального плюрализма. Так возник проект Всесоюзного общества любителей анархизма в неформальном движении – «Воланд». «Воланд» стал одной из сотен инициатив, возникавших в неформальном движении и исчезавших без всякого продолжения [130] .

130

Это был типичный метод работы неформалов, прощупывавших с помощью таких виртуальных проектов готовность как членов своих организаций, так и общества воспринять ту или иную инициативу. Если идея получала отклик в массах, она превращалась в реальное направление социальной или политической работы.

В начале апреля «общинники» съездили в Псков на Всесоюзный семинар по проблемам истории и теории анархизма, но вместо анархической организации обнаружили там рок-субкультуру, имевшую мало общего с анархической идеей, хотя некоторые рокеры и называли себя анархистами. Лидеры «Коммуны-1» отсутствовали в городе, но ее представители разъяснили, что эта организация – коммуна хиппи. Рок-музыканты Пскова, включая «анархистов», с интересом выслушали доклады «общинников» о Бакунине и Махно. Эта информация была для них новой. «Общинники» воочию убедились, что карикатурный образ анархиста как малокультурного человека, демонстрирующего это бескультурье в одежде и языке, может быть привлекателен для молодежной тусовки. Невнимание к этому первому опыту общения с контркультурным анархизмом будет иметь важные последствия в истории «общинного социализма». После анархо-синдикалистской самоидентификации движения массы контркультурной молодежи придут в организацию и вступят в конфликт с «общинными социалистами». Но в апреле 1988 года «Община» отказалась от проекта «Воланд» [131] .

131

Любопытно, что инициатива с таким «сатанинским» названием способствовала сближению с православной культурой. Дело в том, что рок-музыканты дружили со священником ближайшей церкви, и неформалы сходили на всенощную, что по тем временам было в диковинку.

В этот период социалистам удалось установить десятки разнообразных контактов с участниками социально-политических неформальных групп по всему СССР. Многие группы, с которыми удавалось установить практические связи, постепенно вовлекались «общинниками» в федерации. Такую же работу вел и Кагарлицкий. Усиливалось соперничество двух фракций в борьбе за влияние на «провинциальные» группы.

23-24 апреля «Социалистическая инициатива» провела межгородской семинар, на который «общинников» не пригласили. Кагарлицкий предложил принять документы от имени «стратегического семинара федерации». Когда «общинники» узнали об этом, они были возмущены – никто не давал Кагарлицкому права проводить в отсутствие части клубов «стратегический семинар» всей федерации. Лучше бы Кагарлицкий пригласил «общинников» – присутствующие на семинаре в качестве гостей либералы потрепали его за выпады против диссидентской прессы – «Гласности» С. Григорьянца (очевидно, «общинники» поддержали бы Кагарлицкого против Григорьянца). Кагарлицкий испытывал серьезные проблемы с кадрами. Его идеи поддерживали молодые люди, которые в итоге настоящими учениками Кагарлицкого так и не стали (Стас Розмирович, Ефим Островский и другие).

Поделиться:
Популярные книги

Последний реанорец. Том I и Том II

Павлов Вел
1. Высшая Речь
Фантастика:
фэнтези
7.62
рейтинг книги
Последний реанорец. Том I и Том II

Защитник

Астахов Евгений Евгеньевич
7. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Защитник

Чиновникъ Особых поручений

Кулаков Алексей Иванович
6. Александр Агренев
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Чиновникъ Особых поручений

Его темная целительница

Крааш Кира
2. Любовь среди туманов
Фантастика:
фэнтези
5.75
рейтинг книги
Его темная целительница

Внешники такие разные

Кожевников Павел
Вселенная S-T-I-K-S
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Внешники такие разные

Пистоль и шпага

Дроздов Анатолий Федорович
2. Штуцер и тесак
Фантастика:
альтернативная история
8.28
рейтинг книги
Пистоль и шпага

Измена. Верни мне мою жизнь

Томченко Анна
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Верни мне мою жизнь

Я еще не барон

Дрейк Сириус
1. Дорогой барон!
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я еще не барон

Кодекс Крови. Книга IХ

Борзых М.
9. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга IХ

Охота на эмиссара

Катрин Селина
1. Федерация Объединённых Миров
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Охота на эмиссара

Цеховик. Книга 1. Отрицание

Ромов Дмитрий
1. Цеховик
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.75
рейтинг книги
Цеховик. Книга 1. Отрицание

Замуж второй раз, или Ещё посмотрим, кто из нас попал!

Вудворт Франциска
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Замуж второй раз, или Ещё посмотрим, кто из нас попал!

Камень Книга седьмая

Минин Станислав
7. Камень
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
6.22
рейтинг книги
Камень Книга седьмая

Я Гордый часть 2

Машуков Тимур
2. Стальные яйца
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я Гордый часть 2