Предатель. Цена обмана
Шрифт:
Я включаю мультики на телефоне, протягиваю Иле. Тот широко улыбается, крутится на столе.
— Два, — выставляет пальчики вперёд. — Моно?
— Можно.
Сын широко улыбается, чуть взвизгивает от счастья. Я прячу улыбку, не говоря, что можно даже три.
Булат к этому вопросу подходил слишком строго, считал, что детям вообще не нужно давать телефон. И одного мультика в несколько дней должно быть достаточно.
Телефон или телевизор — разве такая большая разница? Я в детстве весь
Легко быть рассудительным, когда не ты весь день пытаешься придумать чем занять ребёнка.
Теперь же Иля болтает ножками, смотря про каких-то там котов. А я могу приготовить обед. Мелко нарезаю овощи для рагу, мариную курицу. Готовлю побольше, чтобы хватило на троих.
Ильяс не говорил, вернётся он сегодня или нет. В принципе, мужчина и не должен отчитываться. Пока не начались судебные заседания, ему вообще не нужно приезжать.
— Мам, тут деда! — сын сползает, прижимая к себе телефон. Бежит ко мне. — Деда.
— Дедушка? Ох. Спасибо, милый. Поиграешь пока?
— Ладно.
Моя радость послушно кивает, отправляясь на ковёр. А я рассматриваю фотографию отца, пока телефон продолжает вибрировать.
И зачем он звонит? Вроде чётко дал понять, что на его поддержку я могу не рассчитывать. А теперь вспомнил. Что-то случилось?
Сдаюсь, отвечаю.
— Да, — зажимаю телефон между плечом и ухом, сбрасываю овощи на разгорячённую сковородку.
— Да? Так с отцом здороваются? — папа заводит привычную шарманку, я закатываю глаза. — Разве так я тебя учил?
— Привет, пап.
— Вот так лучше. В общем, я подумал, ты можешь приехать домой. Деньги на билет я тебе пришлю.
— Ты подумал? Два дня думал?
— Алия, следи за тоном. Я предлагаю тебе выход.
— Пап, выход мне нужен был раньше. Когда я в одной пижаме стояла на дороге, без копейки в кармане. И я тебя просила. А ты меня бросил.
Я давно взрослая и сама принимаю решения, папа мне ничем не обязан. Но я так надеялась на его поддержку! А он лишь сделал хуже своими словами.
Задумчиво постукиваю лопаткой по столику, пытаюсь понять, почему папа вдруг передумал. Он никогда не признавал неправоту, даже если сам знал, что ошибся.
Разве что…
Скорее всего, мама настояла. Хотя в нашей семье тотальный патриархат, и слово отца было законом, но мама с этим справлялась по-своему. Всегда получала желаемое.
Блин.
Наверное, нужно было звонить ей! Она бы нашла управу на папу, поговорила с ним, и уже к утру мне бы помогли.
Папа у меня вспыльчивый и жутко упрямый.
— Был неправ, — выдаёт с неохотой. — Готовь исправить ситуацию. Приезжай, мы всё решим.
— Хочешь, чтобы я бросила сына и приехала к тебе одна?
— Почему одна? Я пришлю достаточно денег, чтобы ты с Ильдарушкой приехала.
Улыбаюсь тому, как папа мягко называет Илю. А потом хмурюсь.
Я ведь рассказала отцу всё, без утайки. После ночи, когда я оказалась на улице, мы больше не говорили с папой. Он никак не мог узнать, что я вернула сына.
Только…
— Ты с Булатом говорил, да? — спрашиваю, уже зная ответ.
— Говорил, — отец отвечает честно. — И я считаю, что ты в этой ситуации неправа.
— Я?! Боже, пап, ты себя слышишь?!
— Слышу. Хватит дурить, Алия, иначе останешься без поддержки. Поэтому прекращай свои капризы и возвращайся к мужу.
— Пап, а тебя ничего не смущает?
Задаю риторический вопрос, внутри всё подрагивает от злости.
Я откладываю телефон, включив динамик, нарезаю овощи для салата. Отец молчит, а у меня есть несколько секунд прийти в себя.
К черту Булата и все эти «как он мог так поступить».
Теперь этот вопрос направляется отцу. Потому что муж… В какой-то мере он чужой человек. Мы познакомились не вечность назад, вся завязь на чувствах и штампе в паспорте.
Но папа! Я его дочь, единственный ребёнок. Разве можно так?
И он собирался обмануть меня. Заманить домой, а после просто передать в руки Булата.
— Смущает, — признаётся отец. — Что моя дочь устроила непонятно что. Я тебя не так воспитывал.
— А как? — завожусь. — Терпеть унижения? Смириться, что муж может в любой момент выгнать меня на улицу? Насколько помню, пап, ты учил меня уважать себя!
— Не передёргивай, Алия! Выгнали после того, как ты решила предать и разрушить свою семью. Радуйся, что Булат вообще готов принять тебя обратно после твоего загула.
— После чего… Боже, пап, ты же не мог поверить в этот бред?
Я прислоняюсь к кухонной тумбе, поражённо молчу. Серьёзно? Одно интервью моего мужа — и отец верит в это?
Чушь.
В голове не укладывается.
— Бред? — хмыкает папа. — Совсем? И ты не уехала ночью с непонятным мужчиной? Не живёшь сейчас с ним? Насколько я понял, даже уже на всякие мероприятия с ним шляешься.
— Знаешь что… А даже если так? Я решила развестись, в чём проблема? Почему я должна возвращаться к мужу, с которым мне плохо?
— Алия…
— Нет! — перебиваю. — Это Булат мне изменял. А после в лицо заявил, что будет дальше ходить налево. И тот «непонятный мужик» единственный, кто мне помог. Ты бросил трубку. Булат отобрал сына. Ильяс единственный, что хоть кто-то сделал!
— Ильяс, значит? Любовь к востоку у тебя не заканчивается?
— Очевидно, она крепче, чем твоя любовь ко мне.