Предатель. Я к тебе не вернусь!
Шрифт:
Но ведь не только он это знал, но и Комарова, причём даже подробнее, в некоторых местах..
Она та, которая всё никак не могла помочь с моей беременностью.
Настолько, что я уже не стала ходить постоянно.
Настолько, что я могла забыть принять кучу витаминов, которые она прописала.
Настолько, что я была способна лишь сделать тест и снова утонуть в отчаянном трансе до следующего раза.
И только после этого внезапно моя беременность наступила, эмбрион прижился.
А что если…
—
— Перестань, я же всё делать буду, как обычно. — эти слова служат мне подтверждением раньше, чем я успеваю додумать.
Она хочет что-то сделать с моим ребёнком. То, что делала все три прошлых раза, чтобы у меня шло отторжение эмбриона, дабы я не была беременна от Марата.
Я чувствую, как тошнота давит на корень языка всё сильнее, а тело леденеет от ужаса.
Получается… она три раза, можно сказать, убила моих детей? Моих крошечных малышей, которые даже прижиться не успевали, а она их уже уничтожала гадостью, постоянно прописывая мне новые "витамины" в дозировке побольше и побольше, причитая, что так и надо, а я и не знала точно, нужно ли действительно все эти лекарства принимать…
И теперь она хочет сделать это ещё раз.
Напоила меня какой-то гадостью и везёт совсем не помогать.
Наврала про Марата, верно? Но как узнала, где я? Следила за нами?
Если она правда бешеная мамаша Анжелы…
И это всё ради неё… я всё равно не понимаю, на что идёт растёт.
Она хочет убить моего ребёнка… и меня заодно? А дальше что?
Они надеются, что Марат выберет Анжелу, потому что я больше не соперница?
Я не понимаю… ничерта не понимаю.
Они просто сошли с ума, да?…
— Она скоро проснётся, мало выпила, введи побольше через шприц. — спокойно говорит Комарова.
Да, они сошли с ума. Глаза наполняются слезами, когда я слышу, что мужчина начинает шариться в сумке.
Мне нужно что-то сделать! Хоть что-то, чтобы спастись!
Моё тело вялое от дряни, которое я выпила, но я крепко сжимаю зубы и напрягаю все мышцы, так, как только могу!
Сквозь вату во всём теле, сквозь тошноту и головокружение. Сквозь боль.
Я не позволю больше убить своего ребёнка! Не позволю!
— Весь шприц же, да? — уточняет незнакомец.
— Да. — подтверждает гадина Елена.
— Ненавижу вас! Уроды! — ору на весь салон и со всей силы бью ногой прямо в лицо сперва её мужу, а потом вскакиваю и нападаю на неё через сидение, дёргаю за волосы, а затем пытаюсь задушить.
Мышцы горят от такой встряски организма, она сильно сопротивляется, руль крутится совсем не так, как должен, мы опасно виляем по дороге, я не пристёгнута, и тянет то в одну сторону, то в другую.
Но я мёртвой хваткой вцепляюсь в горло этой гадины!
Где-то сзади от боли стонет её муж, я вдарила ему прямо
— Отпусти, дрянь! — рычит она, пытается одной рукой бить меня сбоку, а другой руль держать, но я не отпускаю, рычу сама на неё, чувствую кровь под ногтями, так вцепилась ей в шею, но сил придушить не хватает, особенно сзади!
— Останови машину быстро! — ору я, но вместо этого мы съезжаем с дороги в траву, машина чуть ли не валится на бок, нас всех встряхивает, я бьюсь головой об потолок салона.
В ушах звенит, голова болит ещё больше, я чувствую кровь уже в собственном рту.
Прикусила язык и руки слабнут.
Едва слышу, как сзади на меня дёргается мужчина.
Он валится на меня и мы начинаем бороться. Телосложение у него слабое, но я всё равно не наравне с ним. Отбиваюсь руками и ногами, кусаюсь.
— Спасите! Спасите! На помощь! — голос хрипнет, горло дерет, но я умоляю о помощи, в надежде, что это хоть кто-то услышит.
Но никто не слышит.
— Чего бодаешься?! Быстро введи препарат, Стёпа! — орёт Елена.
И через секунду я чувствую резкую боль от иглы прямо в своем бедре. Он вгоняет её целиком.
Через вторую в тело моментально впрыскивается всё содержимое.
Нет! Нет! Нет!
Всё моё тело трясёт, я начинаю брыкаться ещё сильнее, бью ему по животу ногами, по лицу кулаками, пытаюсь спихнуть его с себя, но уже через десять секунд моё тело всё больше начинает слабеть.
И последнее, что я вижу, это полное гнева лицо этого Степана.
Теперь его глаза горят точно такой же ненавистью, как у его жены и дочери и со всей силы он бьёт меня по лицу.
Резкая, жгучая боль вспыхивает на всём моём лице. А дальше меня обволакивает абсолютная тьма.
40 глава (Марат)
— Какая разница, кто моя мать! Речь сейчас о другом! Марат, ты…
— Закрой рот!
Больше она не собьёт меня с толку, никогда. Ни словами, ни действиями. Ничем.
Больше никогда я не пойду у неё на поводу. Никогда!
Я снова жалел её, снова. Но теперь нет. Она не понимает по хорошему. Совсем.
Мы молчим. Но по моим глазам она, видимо, всё понимает. Что ей конец, если она продолжит.
Её телефон внезапно звонит в сумке, противная попсовая мелодия действует на меня как красная тряпка на быка, особенно когда она снова пытается сделать шаг назад.
Всего одна секунда и она пытается сорваться на бег, но уже во вторую я хватаю её. Не так жалостливо, всего лишь за ворот, всего лишь встряхивая, в надежде, что этого хватит.
Теперь мои пальцы сжимаются на её горле и сдавливают его так, что она хрипит. Снова мы смотрим друг другу в глаза, близко близко.
Но это не тоже самое, что с Лерой.