Предатели Гора

Норман Джон

— Как трогательно! — усмехнулась надзирательница.

Я пошевелился, как будто попытавшись подняться и встать на колени, но снова упал на пол. Со стороны должно было показаться, что я уже не мог контролировать себя.

— Оставайся там, где лежишь, — предупредил один из арбалетчиков, направляя на меня своё оружие.

— Он слишком слаб, чтобы представлять опасность, — отмахнулась надзирательница. — Он уже не может даже стоять.

Девушка вошла в камеру и встала перед пленницей.

— Кол, на котором тебе вскоре предстоит дёргаться, моя дорогая Клодия, — сказала она, — это отполированный металлический штырь. Длинный и толстый, почти хорт в диаметре. А ещё он заострён с одного конца и его устанавливают в специальное крепление вертикально.

Леди Клодия стояла на колени с закрытыми глазами.

Я

снова сделал вид, что пытаюсь подняться. Один из стражников бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся.

— Слава Ару! — рявкнула надзирательница.

— Слава Ару, — всхлипнула Клодия.

— А Ты знаешь, чего мы ждем? — спросил девица у Клодии.

— Нет, — шёпотом ответила та.

Внезапно вся камера вздрогнула от удара. Камень врезался в стену не дольше ста футов от того места, где находились мы.

— Близко, — с тревогой заметил один из охранников.

Как я и ожидал, их сейчас больше волновало то, что творилось снаружи, чем то, что происходило в камере.

Я снова сымитировал попытку подняться на колени, на сей раз более удачную. Оставшись в такой позе, а низко опустил голова, как будто это было всё, на что я оказался способен.

— Замри, — приказал один из стражников, то которого до меня было футов семь или восемь.

— Мы ждём палача, — с радостью в голосе объявила надзирательница. — Он вот-вот придёт за тобой, и отведёт на стену, где по тебе уже скучает стальной кол.

Клодия, всхлипнув, опустила голову.

— Слава Ару! — выкрикнула девушка.

— Слава Ару, — эхом повторила Леди Клодия и снова закрыла глаза.

Это удачно, подумал я. Ближайший ко мне стражник посмотрел в мою сторону, и отвернулся, уделив внимание двум женщинам. Мужчины уже пробыли в камере некоторое время, по крайней мере, несколько енов. Как мне казалось, этого было вполне достаточно, чтобы они слегка расслабились. Они уже не ожидали сопротивления с той же настороженностью, как это было раньше. Теперь, если они и должны насторожиться снова, чего я в действительности не ожидал при текущих обстоятельствах, то, по-видимому, это произойдёт незадолго до их выхода из камеры. Значит, они ждали прибытия палача, который должен был увести Леди Клодию к месту казни. Пожалуй, именно сейчас они меньше всего ожидают сопротивления. Безусловно, сейчас самое лучшее время для нападения, к которому они уже не готовы. Всё-таки невозможно пребывать в состоянии предельной бдительности в течение долгого времени. Это просто невозможно по причинам психологического характера. Значит, инициатива, в данной ситуации была на моей стороне. Если бы они всё же ожидали нападения, то они вполне обоснованно должны были бы полагать, что я начну действовать до прибытия палача, поскольку это означало бы дополнительного бойца, с которым мне пришлось бы иметь дело.

Само собой, я понятия не имел, что палач приедёт в камеру. С моей точки зрения, для него было бы разумнее ожидать свою жертву на стене. Но, в конце концов, традиции казни отличаются от города к городу. Конечно, я не обрадовался, услышав о приближающемся появлении палача, а вместе с ним и дополнительной проблемы. Я этого не ожидал и не приветствовал.

То место, где я лежал, было выбрано отнюдь не случайно. Несколькими днями ранее, я нашел здесь выступающий камень, который давал мне упор для толчка. Кроме того я был бос, и не боялся поскользнуться. Я поднял голову и тупо, заторможено уставился на охранников. Они, как и я были полуголодные. Уверен, их реакции будут замедленными. Да и силы у них уже не те, что прежде. Ближайший ко мне стражник снова окинул меня подозрительными глазами, и я возвратил ему совершенно тупой затуманенный взгляд. Не проявив ко мне интереса, он повернулся к женщинам.

— Наш палач очень квалифицирован в своей работе, — продолжала издеваться надзирательница над Леди Клодией. — Он посадит тебя на кол настолько аккуратно, что Ты проживёшь ещё долго.

Леди Клодия не открывала своих заплаканных глаз. Её колотила крупная дрожь.

— Однако, если Ты несколько торопишься, — усмехнулась надзирательница, — он может привязать к твоим ногам какой-нибудь груз.

Леди Клодия затряслась от рыданий.

— Как соблазнительно Ты смотришься, стоя на коленях, моя дорогая, вся такая связанная и в ошейнике, —

засмеялась она. — Не волнуйся. Палач уже скоро будет здесь! А Ты скоро пойдёшь к месту казни! Ждать уже не долго! Представляю, как забавно Ты будешь выглядеть, извиваясь на колу! Слава Ару! Слава Ару!

— Слава к Ару! — сквозь рыдания повторила за ней Клодия.

В этот момент я рванулся вперёд. Ближайшему ко мне стражнику времени хватило только на то чтобы повернуть голову в мою сторону. Больше он ничего сделать не успел снесённый моей массой, и врезавшийся в своего товарища. Мы все втроём повалились на пол. Один из болтов сорвавшись с тетивы, рикошетил от стен метаясь по камере, словно напуганное животное, другой болт ударил в кучу солому у стены. Я рычал словно дикий зверь, и в этот момент не было в моём рыке ничего человеческого, лишь внушающее ужас знающему человеку возбуждение воина, рвавшееся наружу из сердца, ноздрей и рта. Схватив по стражнику в каждую руку, я что было сил, впечатал их головы в каменный пол. Не будь на них в тот момент шлемов, и их мозги разлетелись бы по камере. Уже вскакивая на ноги, я выхватил меч из ножен у одного из оглушённых вояк. Зарычав, расставив ноги и слегка пригнувшись, я встал перед стражником, замершим как столб подле Леди Клодии. Его лицо моментально стало белым. Возможно, в этот момент я показался ему скорее диким животным, чем человеком. Зло прищурившись, я не сводил взгляда с него, при этом краем глаза контролируя дверь. Надзирательница, также отрезанная от двери, спряталась за спиной мужчины. Тот растерянно потянул меч из ножен, но остановился на половине пути, испуганно глядя на кончик моего меча, резко приблизившегося к его горлу. Мужчина намёк понял, и разжал руку. Клинок упал обратно в ножны. Я, слегка довернувшись, кинул свой кулак в его солнечное сплетение, снося охранника с ног. Надзирательница, воспользовавшись заминкой, рванулась к двери. Я перехватил девушку уже на пороге, поймав её за шею, и отшвырнув к дальней стене. Закончив с ней, я вернулся к упавшему воину и наклонился над ним. Он задыхался, и словно рыба, выброшенная на берег разевал рот, пытаясь пропихнуть в себя хоть глоток воздуха, и дикими глазами смотрел на меня. Не отрывая взгляда от надзирательницы, которая теперь присев у дальней стены, широко открытыми от ужаса глазами следила за моими действиями, я схватил мужчину, даже не помышлявшего о сопротивлении, за шею чуть ниже шлема и, немного, на несколько дюймов приподнял его голову над полом и резко опустил ей на камни.

— Вы убили его! Вы убили их всех! — крикнула надзирательница.

— Нет, не убил, — отмахнулся я.

Первые двое, пожалуй, были в большей опасности, но их спасли их шлемы. Можно сказать, что им очень повезло, что в порыве того первого момента я плохо контролируя себя, не убил их. В данной ситуации это было скорее результатом случайности, а не моего намерения не убивать их. Этих стражников спасли только шлемы.

— Лечь на живот, — скомандовал я надзирательнице, — головой к стене. Ноги так широко, как только сможешь. Руки на затылок.

Она зарыдала, но сделала, как было приказано. Теперь она не могла видеть того, что могло бы происходит позади неё, не могла быстро встать на ноги, и у неё будет некоторая защита от каменной крошки, если снаружи в стену врежется камень.

Поспешно сняв одежду и оружие с охранника, которого только что вырубил, я оделся. Правда, я заменил меч, убрав тот, что был в его ножнах на тот, что я взял у арбалетчика. Его эфес показался мне более ухватистым.

Ещё один камень ударил в стены цитадели не далее сотни футов от камеры, где мы находились. Пол подо мной вздрогнул. Надзирательница у стены, застонала, и ещё сильнее прижала руки к голове. Я оттащил тела всех троих стражников в угол камеры и закидал соломой. Теперь их не будет видно в смотровое окошко.

Закончив с неотложными делами, я повернулся к Леди Клодии, которая по-прежнему стояла на коленях, там же где её поставил старший из стражников. Глаза женщины были широко распахнуты. Её тело стягивали не менее пятидесяти витков верёвки, а на шее красовался ошейник, со свисавшим с него поводком.

— Привет, — сказал я, улыбнувшись.

— Вы должны бежать! — торопливо зашептала она. — Спасайтесь! Меня хорошо знают в городе! Уходите, забудьте обо мне!

Я освободил её горло от ошейника.