Предатели
Шрифт:
— Ладно, давай оставь кого-нибудь при нем, как очнется свистите меня, сами на переноску раненных и на позиции восстанавливать, к взводнику подойдёте он вас распределит.
При всех подсчётах у боевиков уложили уже гораздо больше половины, Булыга выполз опять на край и принялся обозревать лощинку в бинокль. Везде валялись трупы, особенно кучно у пологих обрывов, внизу лежали тела погибших моряков которые во что бы то не стало было необходимо вытащить. Боевики своих погибших уже не собирали, сидели тихо среди деревьев даже не было заметно обычного мелькания камуфлированных фигур. Да положили у них большую часть, но даже при таких раскладках своей численностью и огневой мощью они они превосходят роту морских пехотинцев сократившую свою боеспособность почти, что на две трети. Боеприпасов осталось по одному два магазина на живых, учитывая даже то, что удалось собрать у боевиков полегших при захвате передних окопов. Медикаментов давно уже нет, сухпай две банки тушенки да несколько полосок вяленного мяса заныканных Кошкиным в рюкзаке. Во втором взводе положение не лучше а то и хуже. Самое боеспособное подразделение в роте это разведгруппа Степного, но убирать их с тропинки ни в коем случае не следует. Ханкала молчит. Задача у которой несколько вариантов решения и все почему то как ни крути с отрицательным результатом. В конце концов минус можно уменьшить, если лечь вокруг этой «шайбы» костьми и не стать предателями, как говорят «наверху», или просто пропустить, пусть идут себе с аллахом. Еще одно столкновение боевикам не на руку скорее всего это полевой командир командующий отрядом вполне понимает…
От невеселых дум ротного отвлек подползший матрос.
— Товарищ капитан майор в себя пришел, вас кличет…
Ануфриев был белый как мел, жевал сухие губы и все время порывался кашлять, сковзь бинты перетягивающие грудь проступали пятна крови…
— Я, видно, что то не так сделал, раз ранили, начал хрипеть он, — сам дурак, как у нас еще продержимся?
Булыга молча отрицательно покачал головой.
— Ну правильно сколько, можно, кххх, ну, что выпускать будем? Давай решайся!
— Угу, сказал ротный, — будем предателями… при этом Булыга криво улыбнулся.
— Станция, у сержанта моего забери, я её все таки успел на частоту духов настроить, бери слушай, я считаю они сами первые начнут…
Майор все таки кашлянул и снова отключился.
Сержант передал ротному трофейную станцию В одиннадцать часов, внизу появился парламентер от боевиков вместо белого флага он примотал на сучковатую палку кусок бинта и нес её на вытянутой руке вопя во весь голос:
— Русскиеее не стрелять переговоры, не стрелять переговоры…
— Бля, тоже мне переговорщик, — возмутился Кошкин все еще занимавший позицию у ручья за валунами, и узревший первый парламентера.
— Кошак, давай я его сниму, — прохрипел сбоку один из матросов.
— Бля, даже не думай об этом, не дай бог еще снайпер разведчицкий по нему залупит со своей модной винтовки……
Боевик подошел ближе к пологому склону и заорал:
— Ваш, командир и наш один на один поговорят, дела порешают мы так хотим…
Булыга не высовываясь заорал:
— Хорошо на месте воронки, где КАМАЗ взорвался, он один я один, без всяких закидонов!
— Я понял тебя ерси, понял, наш амир сам предложил, все иду к нему, только не стреляйте!!
— Пи…дуй, — пробормотал Булыга, и начал отдавать указания…
Как Кошкин не просился с командиром ротный пошел на переговоры один…
Полевой командир был невысок и не виден собою. Невысокий среднего телосложения мужичонка с седой бороденкой, в штанах от американского камуфляжа в черной джинсовой куртке с усталыми красными глазами, шея перебинтована, за спиной коротыш АКС-У.
При приближении Булыги он подался вперед, демонстрируя неплохое знание психологии, и подойдя на два шага к морпеху, устало произнес:
— Ты здоровый мне неудобно снизу вверх смотреть давай присядем…
И молча присел как истинный кавказец на корточки. Булыга ухмыльнулся вспомнил свою «пацанскую» юность, присел на против боевика положив автомат на колени.
Амир кивнул на руку морпеха покоившуюся на перевязи в медицинской косынке:
— Зацепило?
Булыга показал глазами, на бинт на шее:
— Царапнуло?
Амир поморщился и начал без предисловий:
— Мне нужно уйти, и моим людям тоже, будешь мешать я все равно уйду, сам понимаешь нас больше, положишь моих еще сколько- то но и ведь всех своих угробишьь…
— Мда, предлагаешь разойтись краями?
— Ну как говорят московские коммерсанты и деляги, разойдемся краями, тем более ко мне скоро подойдут и тогда уже вы просто останетесь навсегда в этих горах генералам сейчас не до вас, помощи вы не дождетесь, поэтому пропускайте и мы уходим и вы живые.
— Без проблем, — отвечал немного подумав Булыга, — только у меня условие своих убитых вы оставляете здесь, стволы тоже раненных тащите как хотите, мне ведь надо будет отчитываться перед своими, рано или поздно нас все таки попытаются найти, что мне им говорить..?
— Хорошо, что еще?
— Да и неплохо бы позолотить ручку, а то ведь все равно узнают, что главный ушел, может меня еще предателем обзовут да из армии попрут, а мне небольшая материальная помощь, да и родителям моим погибших матросов не помешала бы, ты как уважаемый на это смотришь??.
Глаза полевого командира зло сверкнули и он зашипел словно разбуженная змея:
— Слышь, ты воин или торгаш? если я тебе ничего не дам я продержусь еще сутки подойдут мои люди с помощью, ты представляешь, что с вами будет?
Булыга застенчиво улыбнулся и с обаятельной улыбкой произнес:
— Нам, как раз двести тысяч, зеленых до пятихатки не хватает, кто-там говоришь подойдет Салтан?
Боевика передернуло и он скривился как от ноющей зубной боли, сплюнув он долго смотрел в землю.
— Я, тебя понял ерси, хитрый ты, взяли все таки моих посыльных, знаешь, что мне деваться некуда, я дам тебе двести кусков и оставлю трупы мюридов и оружие. радуйтесь, но ведь на этом война не закончиться за нас горы и…
— Уважаемый давай без патетики, давай договоримся, как ты мне баксы передашь и как мы вас выпустим, — прервал его Булыга.
— Я сам тебе, передам здесь же, мой младший амир строит и выводит моих моджахедов, своих построй, что бы их тоже видели, как мои прошли в проход и через твоих баксы твои ты меня отпускаешь и дай мне слово что…