Предательство по любви
Шрифт:
Адвокат шагнул к свидетельнице:
– Я искренне сожалею, миссис Эрскин, что вынужден настаивать на ответе, но моя ответственность перед миссис Карлайон слишком велика. И перед Кассианом.
Дамарис подняла голову:
– Понимаю. Я знала, что моего брата Таддеуша развратили еще в детстве. Как и Буки… то есть мисс Бушан… я тоже видела это однажды, случайно. Я никогда не забуду, как он глядел и как вел себя. И вот то же самое я увидела в глазах Валентайна! Я поняла, что его тоже
По залу пролетел шелестящий вздох, похожий на порыв ветра.
– О боже! Нет! – Максим вскочил, побелев как полотно. Голос его сорвался на сдавленный хрип.
Луиза окаменела. Ее муж повернулся и уставился на нее, но та даже не шелохнулась.
– При всей моей искренней к вам симпатии, мистер Фэрнивел, – сказал судья, перекрывая голосом исполненный ужаса и негодования гул толпы, – должен заметить, что перебивать свидетеля запрещается. Пожалуйста, сядьте на место, иначе я прикажу судебному приставу вас вывести.
Ошарашенный, Максим медленно, с побитым видом опустился в кресло и растерянно оглянулся на Луизу.
На галерее Чарльз Харгрейв вцепился в перила с такой силой, словно хотел их сломать.
Рэтбоун вновь повернулся к Дамарис:
– Вы употребили прошедшее время, миссис Эрскин. В тот вечер вы подумали, что это был Максим Фэрнивел. Что-то заставило вас изменить свое мнение?
– Да. – Слабая улыбка тронула губы свидетельницы и исчезла. – Моя невестка убила моего брата. Я уверена, она сделала это потому, что он растлил ее сына. О том, что он надругался и над моим ребенком, я думаю, она не знала…
Ловат-Смит взглянул на Александру и как бы нехотя встал:
– Это собственное умозаключение свидетеля, милорд, а не факт.
– Действительно, мистер Рэтбоун, – хмуро сказал судья. – Присяжные не примут во внимание последнее утверждение миссис Эрскин. Это ее убеждение, не больше. Она вполне может и ошибаться. Мистер Рэтбоун, старайтесь в дальнейшем удерживать вашего свидетеля от подобных высказываний. Жаль, что мне приходится вам об этом напоминать.
– Прошу прощения, милорд, – извинился Оливер.
– Продолжайте, мистер Рэтбоун.
Адвокат понимающе кивнул и со странным изяществом вновь повернулся к Дамарис:
– Миссис Эрскин, вы знаете, кто растлил Валентайна Фэрнивела?
– Нет.
– Вы не спросили об этом его самого?
– Нет! Конечно, нет!
– Вы говорили об этом с вашим братом?
– Я никому об этом не говорила.
– Ни матери? Ни отцу?
– Нет, никому.
– Было ли вам известно, что вашего племянника Кассиана Карлайона тоже растлили?
Дамарис покраснела и сдавленно произнесла:
– Нет. Я думала, он просто горюет по своему отцу и боится потерять еще и мать. – Она с тоской взглянула на Александру. – Я не так часто общалась с ним, чтобы понять его чувства. Он слишком много времени проводил с дедушкой и с моим мужем. Я думала… причина в том, что его отца убила именно его мать, и теперь он относится ко всем женщинам… – Красавица умолкла с несчастным видом.
– Вас можно понять, – тихо сказал Рэтбоун. – Но если бы вы знали его лучше, то могли бы сказать с большей уверенностью, подвергался ли он растлению…
– Протестую! – быстро вмешался Уилберфорс. – Все эти разговоры о растлении – одно сплошное умозаключение. У нас нет никаких доказательств, кроме болезненного воображения старой девы и девочки-подростка. Они могли ошибочно истолковать увиденное, преувеличить, наконец!..
Судья вздохнул.
– Мистер Ловат-Смит совершенно прав, мистер Рэтбоун, – сказал он, однако тон его доказывал обратное. – Пожалуйста, постарайтесь впредь избегать подобных ошибок, выбирайте слова осмотрительнее.
Оливер поклонился и снова повернулся к Дамарис:
– Много ли времени проводил с Кассианом ваш муж Певерелл Эрскин после того, как мальчик поселился в Карлайон-хаус?
– Да… много. – Женщина побледнела, и голос ее упал до шепота.
– Спасибо, миссис Эрскин. У меня к вам нет больше вопросов, но, будьте добры, задержитесь. Возможно, вопросы возникли у мистера Ловат-Смита.
Свидетельница повернулась к обвинителю.
– Благодарю вас, – отозвался тот. – Это вы убили вашего брата, миссис Эрскин?
По залу пронесся тревожный шорох. Судья нахмурился. Кто-то из присяжных нервно кашлянул. На галерее один из зрителей встал во весь рост.
Дамарис вздрогнула:
– Нет. Конечно, нет.
– Ваша невестка говорила вам что-нибудь о растлении до убийства или же после него?
– Нет.
– Почему же вы предположили, что именно это послужило поводом к убийству? Не мой ли ученый друг мистер Рэтбоун подал вам такую мысль?
– Нет. Об этом знала Эстер Лэттерли.
Уилберфорс замолчал, сбитый с толку.
В зале изумленно перешептывались. Фелиция Карлайон медленно повернула голову и нашла глазами бледную Эстер. Даже Александра обернулась в ее сторону.
– Прошу прощения? – переспросил Ловат-Смит, приходя в себя. – Кто такая Эстер Лэттерли? Это имя уже упоминалось здесь однажды. Родственница? Служанка?.. А, вспомнил: это та особа, к которой обратилась миссис Собелл с просьбой подыскать адвоката! Умоляю вас, объясните: каким образом ей стали известны семейные секреты, о которых не знала даже ваша мать?