Предчувствие: Антология «шестой волны»
Шрифт:
— Ну, это ещё ни о чём не говорит, — наконец сказал я. — В море нет настолько больших крабов, чтобы напасть на батисферу.
— Одно из самых известных погружений закончилось как раз подобной встречей, — заметил Людвиг. — К тому же гигантские раки на самом деле обитали в океане. И я подозреваю, что они до сих пор там плавают. Как латимерия.
— Гигантские раки? — встрепенулся Густав. — Я тут, кстати, видел огромного рака. Во сне. Думаете, сон вещий?
Людвиг поёжился.
—
Он постучал по стеклу. Краб демонстративно отвернулся. Людвиг вздохнул.
— Фактов, подтверждающих, что в океане обитают ещё неизвестные науке чудовища, слишком много. Например, не далее чем в прошлом месяце у острова Кенгуру поймали креветку размером с автомобиль. А семиметровые личинки угрей? Каких же размеров должна быть взрослая особь?! Гигантские кальмары с каждым годом становятся всё больше и больше. Ещё совсем недавно считалось, что пятнадцать метров — это предел, а сейчас уже есть свидетельства существования спрутов тридцатиметровой длины. Акульи зубы размером с ладонь…
— Я бы не назвал это фактами.
— Хорошо, — Людвиг хлопнул ладонью по столу. — У меня есть доказательства.
Он провёл нас в комнату, заваленную разнообразным хламом. Раковины, шестерёнки, африканские маски, инструменты, пустые аквариумы, сломанные модели поездов и самолётов валялись на полу, пылились в углах и на многочисленных полках. Со шкафа на всё это печально взирала латимерия с отломанным плавником. Людвиг долго копался среди вещей и наконец достал видеокассету.
— Сейчас всё сами увидите. «Тайны Бездны» — один из лучших фильмов Академии…
— Мне больше нравится про сумчатого волка, — сказал Густав, садясь на пол. — Там меня снимали.
— В отличие от сумчатого волка, — сказал я. — Я уже видел «Тайны». Что-то не припомню там никаких чудищ.
— Просто невнимательно смотрели.
Людвиг включил старый телевизор и некоторое время перематывал фильм в обе стороны в поисках нужного места.
— Это здесь…
На экране куда-то ползло жизнерадостное оранжевое создание. Голос за кадром занудно вещал о трудностях жизни плоских червей. Ничего чудовищного в этом существе размером с мизинец я не видел.
— Вот оно! — Людвиг нажал на паузу.
Изображение замерло, покрывшись беспокойной сеточкой помех. Людвиг подскочил к телевизору.
Признаться, я не сразу понял, что так привлекло изобретателя. Но в конце концов я разглядел на заднем плане неясный силуэт. С равной вероятностью это могла быть и тень скалы, и рыба, кажущаяся огромной из-за рефракции света, и неведомое морское чудовище.
— Видите, — Людвиг ткнул пальцем в дрожащее изображение. — Вот глаз, вот плавник…
— Левиафан, — с восхищением сказал
— Всё может быть, — я пожал плечами. — Но я бы не стал делать скоропалительных выводов.
— Да ну его, — Густав махнул на меня рукой. — Дальше-то что?
Людвиг нажал на кнопку, и фильм продолжился. Спустя секунду план переменился, таинственная тень исчезла. Я задумчиво смотрел на оранжевого червя, продолжавшего свой путь, словно и не было в океане никаких монстров. Возможно, он был прав, но в контурах чудовища Людвига я уловил что-то удивительно знакомое, неразрывно связанное с моими кошмарами, и я никак не мог понять что.
— Батисфера — не подводная лодка, если что, уплыть не получится. И вы до сих пор думаете, что погружение необходимо?
Я повернулся к изобретателю.
— Я в этом уверен.
Тем временем голос диктора неожиданно изменился. Я взглянул на телевизор и замер с раскрытым ртом. С экрана смотрело знакомое скуластое и злое лицо.
— Это же Северин!
— А ведь и правда! — воскликнул Густав. — Не знал, что его тоже в кино снимали. Сделай погромче.
Доктор говорил о том, как мало мы знаем о тайнах океана. Справиться с ними сможет лишь пытливый ум истинного исследователя. Не за горами создание новых средств познания глубин, которые откроют перед человечеством новые горизонты…
— Пытливый ум, — фыркнул Густав. — Это он про то, как котов и ящериц резать?
— Почти, — кивнул я. — Думаю, он имеет в виду механического кальмара. Изначально его создавали как раз для подводных исследований.
— Жуткий тип, — поёжился Людвиг.
Некоторое время все молчали. На экране Северина сменили танцующие кальмары — зрелище забавное и прекрасное.
— Вспомнил я одну историю, — вдруг сказал Густав. — Один человек в Девонпорте играл тюленям на виолончели. Так вот, тюлень его не удостаивал даже взгляда.
Он внимательно оглядел присутствующих и расхохотался.
— Проверка на чувство юмора, — выдавил он сквозь смех. — Правда, мало кто её проходит…
— Хорошая шутка, — согласился Людвиг. — Пожалуй, такая же хорошая, как те кальмары.
— Об этом я и говорю. Я тут подумал — беда Северина в том, что он не умеет довольствоваться простыми шутками. Вот вскрыть череп и набить мозги шестерёнками — это, пожалуйста, как раз в его духе. Ничуть не удивлюсь, если рыбы на пляже — его рук дело.
Я уставился на смотрителя. Признаться, столь очевидная мысль просто не приходила мне в голову. Если Густав прав, то с погружением нельзя медлить. Кто знает, что затеял Северин? Если для своих целей доктору понадобится взорвать мир, он не промедлит ни секунды.