Предчувствие конца
Шрифт:
— Женя! — Мила схватилась за сердце, но я видела, что цвет лица у тети нормальный. Это был такой неспортивный прием.
— Мила, как не стыдно! — грустно проговорила я и ушла в свою комнату.
Через пять минут в дверь поскреблись.
— Войдите! — сказала я официальным тоном.
— Если ты так хочешь, я поеду в этот дурацкий круиз с Элизой Францевной. Женечка, прости меня, я больше так не буду! — просительно протянула тетя, и мы обе расхохотались.
Потом мы отправились в кухню отпраздновать наше примирение чаем с плюшками, а утром я вызвала такси, которое отвезло старушек-путешественниц на причал.
А я осталась сидеть на диване в непривычно пустой квартире и анализировать то, что со мной произошло. Миновала уже целая неделя после того, как наш буйный сосед исчез в неизвестном направлении. Мои ссадины успели зажить, да и раны на самолюбии тоже успели затянуться. Но далеко не все…
Когда я вышла из больницы, город был поделен между моими конкурентами. Конечно, ведущее положение в нем занимала Дина. Признаю, по праву. Но и другие постарались. Те, кто когда-то кормился крошками с моего стола, кому я подкидывала заказы, за которые не хотела браться по причине предельной загруженности, быстренько поделили рынок, пользуясь моим нетрудоспособным состоянием.
Разумеется, в больнице меня посетила полиция. Все-таки огнестрел… Тела раненых мной бойцов таинственно, но предсказуемо исчезли с крыши. Мне пришлось придумать правдоподобную историю о клиенте, который назначил мне встречу в такой странный час в таком идиотском месте, а когда я пришла, меня встретили выстрелами, и больше я ничего не помню. Молоденький лейтенант, накинувший белый халат и похожий в нем на интерна, таращился на меня с некоторой жалостью. Да, признаю, в этой истории я выгляжу на редкость по-дурацки. Самое смешное, что мой рассказ лейтенантику — чистая правда. Ну за одним небольшим исключением…
— И вы правда не представляете, кто мог желать вашей смерти? — разочарованно спросил парнишка.
Я вздохнула и покачала головой:
— Не имею ни малейшего понятия. Самой интересно…
Лейтенант взял с меня обещание, что если моя память прояснится, то я всегда смогу с ним связаться вот по этому номеру. На этом мы расстались. Я не сказала ни единого слова о Динаре Волковой. И вовсе не потому, что я хотела что-то скрыть. Или помешать следствию… Просто у меня не было ни единого доказательства причастности конкурентки к тому, что случилось той апрельской ночью на крыше. Ну вот не догадалась я прихватить в свой последний полет бутылку китайской водки с визитной карточкой Дины!
Было у меня еще одно соображение, чтобы держать язык за зубами: я хотела расправиться с женщиной, так основательно испортившей мне жизнь, сама, без посторонней помощи. Как там говорил граф Монте-Кристо? «Месть — это блюдо, которое надо подавать холодным»? Что ж, мое охладилось достаточно…
Теперь моя главная задача — восстановиться после ранения. А тем временем сработает моя информационная «мина», что я подложила под Волкову. Поэтому я решила возобновить утренние пробежки, несмотря
Обычно я выходила на пробежки часиков в шесть утра. А что? Город еще не загазован автомобильными выхлопами, улицы пусты, только редкие прохожие спешат на работу. Но мне не хотелось попадаться кому-то на глаза в таком плачевном состоянии, поэтому я поставила будильник на четыре.
Город еще спал, когда я натянула кроссовки и вышла из дома. Первые шаги дались мне непросто — суставы работали неохотно, в боку тянуло, через десять минут во рту появилась какая-то горечь — видимо, из-за лекарств, которыми меня пичкали в больнице. Но я не обращала внимания на недомогания и медленно, упорно трюхала вперед. Постепенно перед глазами прояснилось, тело вспомнило забытые ощущения, и я довольно резво побежала по тротуару прямо навстречу встающему солнцу.
О том, чтобы сделать мои обычные десять километров, и речи не было. Я пробежала от силы метров пятьсот и поздравила себя с отличным началом. А потом прислонилась к стене какого-то сарая, пережидая, пока восстановится дыхание. В этот момент я услышала стон.
Все мои хвори как рукой сняло. Я быстро обогнула сарай и заглянула за ржавый «Запорожец», что нашел в этом тихом месте свой последний приют. Увиденное мне чрезвычайно не понравилось.
За остовом автомобиля прямо на земле лежала женщина. Не бомж, не алкашка — прилично одетая дама предпенсионного возраста. Она лежала лицом вниз в луже крови, на голове зияла рана, и если бы не слабый стон, я решила бы, что передо мной труп.
Я вынула телефон из кармана и набрала номер «Скорой». Потом я присела рядом с пострадавшей. Внезапно женщина попыталась приподняться.
— Лежите, сейчас «Скорая» приедет! — Я попыталась удержать беднягу в лежачем положении. Травмы головы — штука опасная. Но пострадавшая упорно старалась приподняться. Я помогла ей сесть. Женщина поднесла руку к голове, потом с ужасом уставилась на окровавленную конечность.
— Кто это вас так? — спросила я, сочувственно глядя на раненую.
— Дети, — ответила женщина и вдруг залилась слезами.
— Ну-ну, все уже позади! — попыталась я успокоить ее, но вышло только хуже.
— Представляете, — рыдала пострадавшая, — иду поздно вечером домой, у подруги засиделась… И вдруг выскакивают на меня две девочки. Такие худенькие, беленькие, в джинсиках и маечках. Я им: «Добрый вечер, девочки!» А одна мне: «И тебе не хворать, тетя! Каламаксай!» И ударила меня по голове. Я сама не помню, как упала, а она мою сумку схватила и роется там. А вторая девочка подошла и давай меня пинать ногами! Дальше ничего не помню…
Женщина обвисла у меня на руках. Похоже, бедняга пролежала здесь всю ночь. Вероятно, «девочка» ударила пострадавшую кастетом. Ну молодежь пошла!
Тут подъехала «Скорая». Вымотанная за ночное дежурство докторша быстро осмотрела раненую и обратилась ко мне:
— Помогите загрузить ее в машину! Вы кто, родственница? В больницу вы с ней поедете?
— Да нет, я случайная прохожая, — попыталась объяснить я, уже понимая, что ехать все равно придется. У пострадавшей нет документов, сейчас ее привезут в приемный покой — и что дальше? Вдвоем с врачом мы погрузили женщину на носилки, а носилки задвинули в машину. «Скорая» понеслась по улицам, вереща сиреной.