Предел Империй
Шрифт:
Известно, что историки традиционно играют в польской политике — и особенно в её внешнеполитической части — значительную роль. Но часто упускается из виду, что именно доминирует в сознании этих историков и какой они видят свою историческую миссию в отношении России. Действующий президент Польши Бронислав Коморовски, видимо готовясь к историческому примирению, не скрывает того, что вошло в плоть и кровь его политической философии: Украина — утраченное наследие Польши-как-Европы, а Россия — принципиально инородное тело не только для Европы, но и для Украины. Вот что он говорит: «Украина не хочет быть поставлена перед выбором: быть с Западом или с Россией. Киев придерживается позиции, что можно быть и с тем и с другим. Однако придёт время, когда Украина будет вынуждена выбрать». Не случайно эта позиция президента и историка Коморовского так тесно связана с его особым цивилизаторским мессианизмом в отношении России. Именно поэтому Коморовски недавно скандально — но вполне предсказуемо — заявил, что визит премьера России Владимира Путина на церемонию, посвящённую 70-летию со дня начала Второй мировой войны в Вестерплатте (1 сентября 2009 года), «имеет большое значение с точки зрения польской исторической чувствительности. Русские, таким образом, признали, что Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года с Польши, а не 22 июня 1941 года». Для русского
В течение 2005–2009 гг. представители Польши неоднократно неофициально заверяли представителей России, что признание ответственности СССР за Катынь не будет иметь никаких практических следствий для России — и останется сугубо моральным актом. Но в октябре 2010 года — после того, как Польша получила окончательные и однозначные заверения от России, что Москва приняла польскую повестку дня в «сложных вопросах» совместной истории, первостепенном значении истории для двусторонних отношений — и «признала Катынь» — польское правительство поддержало иск своих граждан против России по Катынскому делу. [17] Перед лицом такой перспективы становятся всё более понятными цели и границы «исторического примирения», на которые пошла Польша в отношении России. Трудно, но хочется надеяться, чтобы их понимали и в тех властных кругах России, для которых такое примирение стало сферой их государственной и политической ответственности. И не строили иллюзий.
17
Примечание от 16 апреля 2012 года: Катынский расстрел можно считать военным преступлением, которое не имеет срока давности, а виновные в этом преступлении могут быть привлечены к ответственности. Такое решение принял 15 апреля Европейский Суд по Правам Человека по иску родственников жертв расстрелянных в 1940 году в Катынском лесу польских военнопленных против России. Суд постановил, что Россия нарушила две статьи Европейской конвенции по правам человека, к которой присоединилась в 1998 году: статью 38, отказавшись предоставить копии решения о прекращении расследования по Катынскому делу, и статью 3, запрещающую «бесчеловечное обращение». Касательно нарушения статьи 3 Конвенции суд посчитал, что, отказывая родственникам жертв в предоставлении информации о судьбе их предков и пренебрежительно относясь к их просьбам о предоставлении такой информации, власти России подвергали родственников убитых бесчеловечному и унижающему достоинство обращению. Принимая решение о квалификации катынского преступления в качестве военного, Суд руководствовался действующим на тот период правом. «Суд считает, что массовые убийства польских пленных можно рассматривать в качестве военного преступления, так как обязанность гуманного обращения с военнопленными и запрет на их убийство были частью международного обычного права, а его уважение было обязанностью советских властей», — говорится в сообщении Европейского Суда. Учитывая, что военные преступления не имеют срока давности, Суд в то же время постановил, что «в период после ратификации Россией Конвенции не выявились новые доказательства или обстоятельства преступления», а следовательно, после этой даты у российских властей не возникло нового обязательства проводить расследование.
«Нежелание властей России подтвердить то, что на самом деле произошло в Катыни, стало ударом для Суда. Позиция российских военных судов, утверждающих, вопреки установленным историческим фактам, что родственники истцов «пропали без вести» в советских лагерях, была вопиющим примером неуважения к чувствам истцов и умышленным сокрытием обстоятельств катынского преступления», — говорится в сообщении Европейского Суда. Суд также решил, что Россия обязана выплатить истцам компенсацию в общей сложности 6,5 тыс. евро на судебные расходы и издержки. Представитель России в Суде Владислав Ермаков заявил в интервью агентству РАР, что Россия удовлетворена решением Суда, но пока ещё рано делать окончательные выводы. «На первый взгляд, это решение выглядит сбалансированным, но нам следует его серьёзно изучить», — заявил он. Истцы же намерены обжаловать решение в Большой палате ЕСПЧ. Это связано с тем, что Суд, исходя из своей компетенции, не мог дать оценку нарушению Россией статьи 2 Европейской конвенции. В частности, Суд не мог оценить процедурную часть следствия в 1990–2004 гг., поскольку Россия приняла конвенцию в 1998 году, сообщает tvn24.pl.
Советник президента Польши Томаш Наленч, комментируя решение Страсбургского суда в эфире Третьей программы Польского радио, заявил, что это решение приблизит к выяснению всех вопросов, связанных с Катынским расстрелом. Он напомнил, что Россия подписала европейские конвенции, которые позволяют применить к ней европейские правовые стандарты. Советник подчеркнул, что для самой России было бы лучше, чтобы вопрос о расстреле поляков в 1940 году был полностью выяснен, несмотря на то что Москва до сих пор не выяснила все подробности коммунистических преступлений в отношении собственного народа.
Как пояснил сопредседатель польско-российской группы по сложным вопросам, экс-глава МИД Польши Адам Ротфельд, решение Суда не относится к самому расстрелу и касается соблюдения процедуры и действий России в следствии по Катынскому делу: «Можно сказать, что сокрытие, отказ указать место захоронения жертв и само отрицание преступления противоречит принятым обязательствам.
Это и есть самая важная часть решения суда». Ротфельд заявил, что Россия не дала должной правовой квалификации этому преступлению: «Квалификация, которую Россия представила Трибуналу, противоречит оценке, которую СССР представил в Нюрнберге. Катынский расстрел не был «воинским преступлением», как говорил об этом российский прокурор в 2005 году, а был военным преступлением и преступлением против человечности, что является серьёзным нарушением международного права. Помимо этого, российская прокуратура не указала виновных и не потребовала их ответственности». Ротфельд пояснил, что, поскольку преступления против человечности не имеют срока давности, Россия обязана провести должное расследование и раскрыть всю документацию, передает агентство РАР (ЕСПЧ: Катынь — военное преступление, виновники подлежат наказанию, Россия выплатит компенсацию // REGNUM, 16 апреля 2012).
Польша — давний, генетически близкий, исторически ангажированный, интеллектуально активный конкурент и собеседник России. И не бюрократической, априори компромиссной, исторически невежественной русской дипломатии справиться с ним. Ведь задача — не только выдержать конкурентную борьбу, но и породить исторически обоснованный и экономически беспрецедентный союз России с Польшей, внутри которого и будет найдено общее политическое решение для Восточной Европы, Восточных Кресов и исторической Западной Руси. Реальность, исторический опыт и преобладающая миссионерская интуиция Восточной политики, опыт многонациональной Речи Посполитой (империи) — единственный стабильный фундамент для диалога Польши с многонациональной, неэтнической Россией (империей). Диалог этих двух имперских опытов, их равная «постимперскость» — настоящая основа для исторического примирения.
Предвыборная «десталинизация» — невежество, инквизиция и гражданская война
Члены Совета при Президенте РФ Дмитрии Медведеве по развитию гражданского общества и правам человека во главе с Михаилом Федотовым абсолютным большинством публично, коллективно и индивидуально солидаризировались с трудами своей Рабочей группы по исторической памяти во главе с Сергеем Карагановым, сочинившей «общенациональную государственно-общественную программу» «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении».
Полномочия этой кулуарной и клановой группы по сочинению чего бы то ни было общенационального и общественного крайне сомнительны, поэтому рассматриваться может не её творческая самодеятельность, а её претензии на государственный статус и, следовательно, её государственная обязательность и государственная ответственность тех, кто намерен её утвердить и реализовать.
Несмотря на многократно произнесённые критиками программы обоснованные суждения о том, что такая программа «детоталитаризации» (ранее и до сих пор часто самими членами Совета называемой «десталинизацией»), почему-то претендующая на установление «гражданского примирения», в случае её утверждения станет очевидным актом гражданской войны, авторы программы так и не объяснились по существу. Они выступили с серией агрессивных, конфликтных и даже уголовных по лексике заявлений в защиту своей программы. Но так и не сказали, почему нынешний — при всех сложностях — гражданский мир и общенациональный консенсус вокруг, например, Великой Победы они считают «продолжающейся гражданской войной», которую они хотят «умиротворить» путём сведения счётов и едва ли не «люстрации». Причём «умиротворить» с одной, преобладающе однопартийной точки зрения, которая во многих своих пунктах совпадает с государственной националистической и этнократической пропагандой в странах Восточной Европы, теорией «оккупации» и «организованного СССР геноцида», которые на практике становятся прямым инструментом русофобии и нового апартеида.
Я — историк (историки сталинизма не могут не знать аннотированного каталога документов ««Особая папка» Л. П. Берии: Из материалов Секретариата НКВД — МВД СССР 1946–1949 гг.», ответственным составителем которого я стал в годы работы во главе отдела изучения и публикации документов Государственного архива Российской Федерации, когда шла известная обществу «архивная революция», связанная с массовым рассекречиванием документов по истории СССР) и практик информационной работы. Потому я привык с особым вниманием относиться к точности формулировок, особенно если они претендуют на государственный регулятивный статус или мимикрируют под «последнее слово исторической науки».
Смешно говорить о рациональности любой программы, о готовности её авторов и утвердителей нести ответственность за последствия её реализации во внутри- и внешнеполитической сфере, если программа построена на фальшивых, произвольных, невнятных и истерически неадекватных понятиях. Мстительное, травматическое, невежественное, лоббистское самовозбуждение писателя, общественная трусость голосователя не могут быть фундаментом для «общенациональной государственно-общественной программы».
Поэтому я хотел бы, чтобы члены Совета, прежде чем бить в бубен партийной пропаганды и апеллировать к государственным мерам воздействия, претендуя встать у руля «антисталинской» инквизиции, — каждый, как минимум, себе самому и желательно — подопытному обществу — ответили на главные вопросы, на которые их программа, в потоке демагогии в духе «Вся Россия — Катынь», так и не нашла что ответить. Если эта программа намерена препарировать, то есть «модернизировать сознание» страны, судить, строить, наказывать и распределять, то её авторы должны определённо заявить, из каких принципов они исходят и почему не распространяют их на самих себя.
Вот на что они должны ответить, утверждая, что «с принятием данной программы антитоталитаризм становится частью официальной политики России» (приложение 8):
1) «Сокрытие правды о прошлом лишает нас.» и т. п. (преамбула).
— Что такое «правда о прошлом»: «единственно верная» её интерпретация, свободное исследование, разнообразие взглядов, консенсус вокруг основных принципов идентичности? Кто именно и как сейчас «скрывает правду»? Где, кто и что скрыл от авторов программы?
2) «Одним из важнейших путей преодоления взаимного отчуждения народа и элиты является полное признание российской катастрофы XX века, жертв и последствий тоталитарного режима, правившего на территории СССР на протяжении большей части этого века» (преамбула), «модернизация сознания российского общества через признание трагедии народа времен тоталитарного режима» (цели программы).
— Кто определил эту «элиту»? Каковы хронологические рамки этого «тоталитарного режима»? Относятся ли к его периоду годы власти Ленина, Хрущёва, Брежнева, Андропова, Горбачёва, только что награждённого высшей государственной наградой РФ? В науке нет и не может быть общепризнанных датировок и периодизации «тоталитарного режима» в СССР. Относится ли к «истории СССР» история РСФСР 19 171 922 гг.? Кто и исходя из каких симпатий будет определять от имени государства эти хронологические рамки? Жертвы чьих режимов и каких властителей «важнее» для программы?
3) «…с главным акцентом не на обвинении тех из наших предков, кто творил геноцид, разрушение веры и морали» (цели программы).
— Кто именно в СССР стал жертвой геноцида и, соответственно, кто вёл в СССР уничтожение по этническому принципу? Кто конкретно «разрушал веру и мораль», а кто лишь занимался атеистической пропагандой и порнографическим искусством?
4) «…установка памятников жертвам тоталитаризма в городах и в местах их захоронений» (цели программы).