Предельная глубина
Шрифт:
– Коротков, поступивший к вам накануне, в какой палате?
Вопрос прозвучал довольно сурово, но медсестра нисколько не обиделась и даже приветливо улыбнулась Шелесту.
– Сейчас посмотрю. – Она принялась листать регистрационный журнал. – Коротков… А в каком он отделении?
– Психиатрии, – подсказал Игорь.
Девушка отыскала нужную страницу, пробежала ее взглядом, водя пальцем по строчкам, и растерянно подняла глаза.
– Нет такого.
Игорь переглянулся с Шелестом.
– Но фамилии поступивших больных вы записываете? – повысил голос контрразведчик.
– Да-да, конечно. –
Но Шелест перебил ее:
– В какой он палате?
– В 204-й, на втором этаже.
– А кто лечащий врач?
Она виновато пожала плечами.
– Это надо спросить у завотделением. У нас такого учета нет.
– Спасибо, – торопливо поблагодарил Игорь медсестру, потому что Шелест уже направился к лестнице.
Сегодня он был какой-то не такой. Более мрачный, что ли. Но за последние два дня в части погибло более двадцати человек. Какое уж тут веселье?
Отделение интенсивной терапии предназначалось для тяжелых больных. Дверь запиралась на кодовый замок, а на стену перед входом был выведен электрический звонок. Шелест позвонил, и через минуту на лестничную площадку вышла другая медсестра с седыми волосами, выбивающимися из-под медицинской шапочки, и хмурым морщинистым лицом. Игорь подумал, что молодые просто не выдерживают тяжелого режима работы в этом отделении.
– Вы кто такие? Чего вам надо? – строго спросила женщина. – Сюда посторонним нельзя. Ясно же написано. – Она указала на прикрученную к двери табличку.
Как ни странно, удостоверение Шелеста не произвело на нее никакого впечатления.
– Ну и что, что вы из Комитета? Посторонним все равно нельзя, – с завидным упрямством повторила она. – У нас тяжелые больные. А вы даже без халатов.
– Скажите, кто лечащий врач Короткова? – спросил Шелест, пока медсестра не успела закрыть дверь.
– Ординаторская этажом выше, – последовал ответ, и дверь захлопнулась.
– Вот старая карга! – выругался Шелест и зашагал на третий этаж. Похоже, прежде он не получал такого отпора.
В ординаторскую Шелест даже не заглянул, а сразу направился в кабинет завотделением. Возглавлял отделение интенсивной терапии пожилой военный с крупной, наполовину облысевшей головой и такими же крупными очками на лице. На его принадлежность к Вооруженным силам указывали форменная рубашка и галстук, виднеющиеся в вырезе медицинского халата. Свой китель завотделением, очевидно, повесил в шкаф, поэтому определить его звание не представлялось возможным. Однако к словам Шелеста он отнесся с должным вниманием.
– Коротков… – Военврач задумчиво покачал головой, потом снял очки и положил на стол. Игорь увидел, что он не такой уж пожилой, как показался вначале. – Нет у него лечащего врача.
– Как так? – удивился Игорь. Шелест ничего не сказал, но по лицу контрразведчика было видно, что он удивлен не меньше.
– А от чего его лечить?! Может, вы мне скажете?! – неожиданно пошел в наступление хозяин кабинета. – Его психотравматическое состояние не поддается определению. Он все время молчит, но это не амнезия. И не спит. Совсем. Наши санитары ни разу не видели, чтобы он хоть на секунду закрыл глаза, хотя мы регулярно вместе с капельницами вводим ему транквилизаторы.
– А какие капельницы он получает?
– Обычные: глюкозу, физрастворы. Он же ничего не ест, вот мы и пытаемся таким образом поддерживать организм. Сегодня его состояние несколько улучшилось, – признался завотделением. – Нормализовалось дыхание. Стабилизировался пульс и давление. Правда, они по-прежнему остаются высокими. Но я все-таки надеюсь, что нам удастся вернуть их в норму.
– Доктор, взглянуть на него хотя бы можно? – обратился к заведующему Шелест.
– Взглянуть? – Военврач снова взялся за очки. Видимо, когда у него были заняты руки, ему лучше думалось. – Что ж, пойдемте.
Он открыл гардероб – Игорь увидел висящий там полковничий китель – и достал из шкафа два накрахмаленных белых халата.
– Вот, наденьте. И еще на ноги. – Вслед за халатами военврач протянул две пары матерчатых бахил.
Эти холщовые чулки с длинными завязками на концах напомнили Игорю сапоги от общевойскового комплекта химической защиты.
В халатах и бахилах они, в сопровождении заведующего отделением, снова спустились на второй этаж. Полковник набрал на замке трехзначный код и, открыв дверь, пропустил их внутрь отделения интенсивной терапии. Сразу за дверью располагался пост дежурной медсестры, но ее самой на месте не оказалась.
– Странно, где это Фаина Ивановна? – удивился военврач.
Ответом ему стал пронзительный крик, донесшийся из дальнего конца коридора.
– Это из 204-й палаты, – растерянно пробормотал полковник. – Где ваш…
Он не договорил. С оглушительным хлопком распахнулась дверь дальней палаты, словно по ней изо всех сил ударили изнутри, и в коридор выбежала растрепанная женщина. Больничная шапочка слетела с ее головы, седые волосы и полы халата развевались в воздухе. Лицо женщины перекосила гримаса ужаса. Тем не менее Игорь узнал медсестру, которая не впустила их с Шелестом в госпитальное отделение. Следом за медсестрой из палаты вылетел Коротков. Вот его Игорь узнал не сразу, да и то только по щуплой, костлявой фигуре. Он был абсолютно голым. Но Игоря шокировало даже не это. Вся нижняя часть лица Короткова от носа до подбородка была в крови. Кровь стекала у него по губам, по шее, по подбородку и капала на голую грудь. Ее было много, очень много. Но самое ужасное заключалось в том, что это была не его кровь. Правда, Игорь понял это слишком поздно.
Коротков внезапно подпрыгнул, настиг в прыжке бегущую по коридору медсестру и спикировал ей на плечи. Так прыгают дети, когда играют друг с другом в чехарду. И он действительно перепрыгнул через мчавшуюся женщину. Но, прежде чем это сделать, его руки сомкнулись на голове несчастной – Игорь увидел, что пальцы Короткова тоже измазаны кровью. Он обхватил голову женщины и резко повернул… Все произошло с невероятной быстротой. Коротков приземлился впереди. Его жертва еще продолжала бежать, постепенно кренясь к земле, а ее голова уже была направлена лицом в противоположную сторону. Сделав еще шаг, женщина упала на живот, при этом ее седой затылок глухо стукнулся о бетонный пол.