Предохранитель
Шрифт:
– Нда…
– Бахнем?
– Давай.
Они опрокинули по второй, закурили по третьей, помолчали.
– Знаешь как я задолбался с этой свадьбой?
– Представляю.
– Нет, Паш, ты не представляешь. Это… Это страшно. Еще татары эти.
– Какие?
– А, Ленина родня какая-то. Пятьдесят человек из под Сыктывкара, или нет, с Саратова. Короче один хрен – пятьдесят человек
– Что за традиции?
– Да хрен знает. Ты знаешь что кошерные татары жрут?
– Татары кошерными не бывают.
– Тем более! – и невпопад, – Деньги есть?
– Да у меня еще две бутылки в морозилке, хватит.
– Да нет, – отмахнулся, – одолжить.
– Тебе сколько надо? – Пашка вытащил из кармана пухленькое портмоне.
– Тысяч двести.
– Двести? – почесал затылок, – Это уже сложнее.
– Ай, ладно… Наливай!
Они жахнули по третьей, закусили безвкусными бутербродами, уставились в телевизор.
– Двести не знаю, но тысяч сто – сто пятьдесят есть. – сказал Пашка, не отрывая взгляда от телевизора.
– Пока хватит. – Дима тоже старался не смотреть на друга. – Знаешь сколько у меня уже вся эта свадебная дребедень сожрала.
– Подозреваю.
– Полквартиры коту под хвост.
– Серьезно.
– А то! – Димка осклабился в злой усмешке. – Лучше бы вообще этой свадьбы не было! Жили бы гражданским и…
– Так и жили бы.
– Теперь то что? Поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Маховик истории не остановить, или как там?
– Нда. – Пашка взял бутерброд, покрутил в руках, сказал мечтательно, – Взять да и обрубить это дело. Разом. Представляешь?
– Что? Не жениться? – Димка вскинул брови, но… в глазах его проскользнул шальной огонек надежды, но тут же и погас. – Не могу, люблю я ее, к тому же… Как теперь все это тормознуть? И вообще… Как ты себе все это представляешь?
Снова замолчали. По телевизору, с умными лицами, говорили о чем то глупом менты.
– Она у тебя суеверная?
– Да вроде не особо, во всяком случае до свадьбы была. А теперь… Представляешь, я ее уже две недели не видел! Говорит – месяц до свадьбы ни-ни! А еще вещи там по цветам какая-то мишура у нее: что-то старое и дорогое, что-то новое, что-то блестящее. Для выкупа какой-то фигни понакупил, говорит, чтобы брак был долгий, надо все по традициям делать! А там одних этих традиций тысяч на семьдесят вышло. А потом еще сверху…
– Понял. Хватит. Значит суеверная.
– Есть немного.
– Слушай, ты Толика помнишь?
– Это…
– Миронова.
– Это тот, который за третьей партой? К Светке все клинья подбивал? Он сейчас, вроде, диктор, да?
– Да. Слушай, есть тут одна идея… Где-то у меня номерок был. – Пашка достал из джинсов телефон, пощелкал кнопками, улыбнулся. – А, вот и он. Должок за ним один есть. Подожди, сейчас.
Он нажал вызов, прокашлялся и замер в ожидании.
– Ты чего? – шепотом спросил Димка.
Пашка отмахнулся, прошипел что-то неразборчивое и тут же заговорил в трубку:
– Толь! Привет. Как дела? Что? И правда поздно, прости. Замотался, не заметил… Слушай, тут такое дело, Димку Чурбанова помнишь? Ну да. Ему бы помочь надо. Да, желательно сейчас. Нет, мы подъехать не сможем, – усмехнулся, – укушенные уже. Сможешь за нами подъехать? Да, все там же, на Дмитровской. Ну давай, жду. – И Пашка победно сунул телефон обратно в карман. – Вот и славненько.
– Что?
– Подожди, увидишь.
– Что?
– Давай еще по маленькой, да на улицу. Он тут, неподалеку живет, минут через пять подъедет.
Толик подъехал очень скоро, они даже докурить не успели. Толин «opel» с молодцеватым визгом тормозов остановился у подъезда, открылась дверь ухающего басами салона и тут же рванула освобожденная музыка. Толик был красив, подтянут, одет в костюм по фигуре и даже при галстуке – орел мужчина.
– Ты откуда такой красивый? – спросил Пашка.
– Из дома, – легко отмахнулся Толик, так, будто дома так и полагается сидеть в костюме да при галстуке. – По какому поводу пьянка?
– Димка женится.
– Ох ты! Ну поздравляю, поздравляю! – Толик лихо подскочил к Димке, хватанул ухоженными, чуть пухлыми ладонями Димкину левую руку, в правой у него была початая бутылка водки, затряс истово. – Красивую хоть урвал?
Конец ознакомительного фрагмента.