Предприниматель

Гинс Георгий Константинович

Подчинение хозяйства публичному праву предполагает, разумеется, отмену собственности, свободы договоров и наследования. Для централизованного государственного хозяйства требуются другие киты: преданность общественным интересам и трудовая дисциплина, готовность к лишениям. Киты эти оказываются ненадежными.

В основе частно-правового режима лежит частный интерес. Он побуждает к труду и предприимчивости. Зная, что вся выгода будет принадлежать им, люди напрягают всю свою энергию на увеличение производительности и богатства. А этим, незаметно для себя, они оказывают великую услугу обществу, так как народное богатство составляется из сумм индивидуальных богатств.

Механизм децентрализованного хозяйства не так прост, как кажется.

Большое колесо частной выгоды не может остановиться, так как оно соединено с другими движущимися колесиками.

Если интерес к наживе ослабевает, появляется интерес к соревнованию. Противник задевает честолюбие, грозит занять высшее место, даже разорить. Неустранимая в частном хозяйстве конкуренция не позволяет долго почивать на лаврах. Завтра они могут быть отняты. Дальше другое колесо — интересы обеспечения семьи. Необходимость заботиться не только о себе, но и о близких побуждает работать и тогда, когда для себя уже сделано достаточно. Можно было бы отдохнуть, но стремление улучшить положение детей, оставить им возможно большее наследство, — как передаточный ремень, — переходит на основное колесо стремления к выгоде и заставляет его вертеться, не дает ему остановиться. Один мотив подкрепляет другой. Отпадает, например, личный интерес или нет семьи, но приходит на помощь честолюбие: желание оставить по себе память, увековечить свое имя, при возможности свободно распоряжаться имуществом на случай смерти, действует как запасное колесо, которое тоже задевает своими зубцами основное, и мотив искания выгоды и накопления продолжает свою неустанную работу.

Иначе обстоит дело при публично-правовом режиме централизованного хозяйства. Здесь все заполняется одним мотивом, служением общественному интересу. Нет собственности и накопления. Нет наследства и возможности обеспечить семью. Нет конкуренции, которая грозила бы в случае отсталости и упадка энергии. Правда, может появиться фанатическая преданность идее, пламенное стремление осуществить великие общественные задачи, самопожертвование и героизм, подобные тем, которые ведут армии к победе и заставляют жертвовать жизнью. Подобная психология очень высока и благородна, но ее недостаток в том, что здесь все основывается на движении только одного колеса, — если оно приостановится, все сразу придет в расстройство. Если почему-либо вера в спасительность избранного пути угасает, фанатизм остывает, то поднять упавшую энергию становится задачей неосуществимой. Так геройская армия, поддавшаяся деморализации и утратившая веру в победу, становится уже никуда не пригодной и даже опасной толпой.

Если централизованное государственное хозяйство сразу улучшает благосостояние, то успехи его поощряют и воодушевляют. Но если наблюдается падение производительности, удорожание продуктов, недостаток в товарах, отсутствие выбора (принудительный ассортимент), ухудшение условий личной жизни, то как поддержать героизм и самопожертвование? Всякому энтузиазму есть предел. Между тем государство не располагает средствами, которыми можно было бы тогда поддержать или заменить высокое чувство служения общему благу.

Система публично-правового режима создает в централизованном хозяйстве преобладание обязанностей над правами. Все становятся чиновниками государства. Возникает множество властей. Личную инициативу сменяет выполнение приказаний и инструкций. Благодаря этому начинает торжествовать бездушный формализм и распространяется мертвящий дух бюрократизма. Тогда остается только призвать на помощь награду и наказание. Одних задаривать, других устрашать. Из вспомогательных средств воздействия на психологию людей они обращаются в основные. Награда захватывает обширные группы и обращается в узаконенные привилегии, чем нарушается социальное равенство и воскрешается сословный строй. Наказание обращается в систему террора, который не только не ослабевает, но неизбежно становится все более и более жестоким, так как упадок энергии и веры в пользу и целесообразность организации должен, в свою очередь, достигать катастрофических размеров.

Таким образом, централизованная система хозяйства, несмотря на увлекательность своих рассудочных построений и на благородство побуждений, на которых она основывает расчет на свои успехи и свое влияние на массы, оказывается нереальной и легко приводит к краху, как только первые статистически обоснованные планы оказываются полными просчетов и ошибок и первые неудачи показывают всю трудность подчинения хозяйственной стихии власти плана и распоряжениям начальства.

Наоборот, децентрализованная система хозяйства, несмотря на все свои кажущиеся недостатки, оказывается

жизнеспособной не только вследствие своей близости к естественным свойствам людей: личному эгоизму и любви к детям, но и вследствие богатства ее психологического вооружения, т. е. разнообразия тех сил, которые побуждают к труду и поддерживают слабеющую волю. Если у собственника угасает личный интерес к накоплению, то, как уже указывалось, он продолжает работать и создавать в интересах обеспечения семьи. Если у него нет семьи, то возможность передать имущество после смерти (завещать) друзьям или благотворительным учреждениям, или на общественные нужды, возможность сохранить по себе добрую память или даже увековечить имя поддерживают не в меньшей мере энергию и предприимчивость. Если создано и накоплено уже много, то выступают на сцену опасность конкуренции, соревнование, деловое честолюбие и возможность утраты завоеванного положения, которые не дают угаснуть энергии.

Все это показывает, как опасны попытки разрушения частного хозяйства и частной инициативы. Если предыдущий очерк давал нам основание утверждать, что слухи о предстоящей смерти капитализма очень преждевременны, то настоящий очерк дает достаточные основания утверждать, что жизненные силы капитализма, как системы частного хозяйства, основанного на праве собственности, свободе договоров и наследования, очень велики и живут в веках.

Нам остается теперь ближе подойти к тому, что противопоставляется капитализму, что, в действительности, даст "хозяйство без предпринимателя", если от воображаемой схемы централизованного хозяйства перейти к его воплощению в форме социализма.

ГЛАВА 10

Теория и практика социализма

Нет такого строя, в котором не было бы недостатков, заставляющих стремиться к лучшему. Мечта об идеалах составляет не только психологическую потребность, но и стимул прогресса. Естественно поэтому, что в период зарождения капитализма, когда люди, разоренные конкуренцией машины или поставленные лицом к лицу с безработицей, за гроши продавали свой труд, и общие условия фабричного труда давали богатые иллюстрации для обвинения предпринимателей в эксплуатации, что в то время было особенно легко увлечь массы идеями социализма.

Карл Маркс создал свой успех, главным образом, "Коммунистическим Манифестом", в котором он изложил в доступной форме учение о неотвратимом крушении капитализма и о неизбежной смене его социализмом. Предсказание о переходе власти в руки пролетариата и о том, что эксплуатируемые классы займут положение хозяев, сделало его кумиром трудящихся. Так называемый "исторический материализм" придал предсказаниям Маркса научную форму и в то же время своей чрезвычайной упрощенностью сделал его доступным самому примитивному уму. Социализм в его освещении перестал был недостижимой фантазией, как было у утопистов, а представляется в качестве заманчивой страны, к берегам которой приближается движущийся корабль истории. Рабочий, усваивая идеи "исторического материализма", проникается убеждением, что придет время социализма, когда он, рабочий, станет хозяином положения. Благожелательный к трудящимся интеллигент загорается желанием помочь эксплуатируемым классам в осуществлении социализма. Капиталист, сбитый с толку этим учением, утрачивает свое классовое сознание, теряет способность сопротивляться, как армия противника, дух которой падает под влиянием дезинформации.

Что же, собственно, обещает социализм в своем царстве будущего?

В области хозяйства, в соответствии с неоправдавшимся учением Маркса о концентрации, обещается объединение производств в крупные предприятия и управление ими на основаниях хорошо продуманного плана. Эта рационализация хозяйства с устранением конкуренции сделает ненужным множество непроизводительных расходов и прекратит кризис и безработицу. <…> Без всяких новых заведений и новых машин, единственно благодаря закрытию мелких фабрик и мастерских и переводу из них рабочих на крупные фабрики, можно, утверждает Каутский [45] , - втрое увеличить заработные платы. <…> Нужно произвести в широких размерах ту операцию, которую тресты проводят теперь в небольших размерах. Только частная собственность на средства производства мешает развернуться так широко современным производительным силам".

45

"Социальная революция", сс. 145–146.