Предсказанное. Том 1
Шрифт:
– В одиночестве, так сказать, наедине с умным человеком.
– Не заставляйте меня говорить «нет», я очень не люблю это слово и произношу его, лишь когда меня вынуждают. Сегодня мне захотелось вдруг побыть с кем-нибудь, кто не искал бы во мне идеала, и поговорить о чем угодно, даже о погоде.
Карой приподняла бровь.
– Оригинальное желание. Обычно мужчины все делают наоборот. Что ж, давайте говорить о погоде, хотя я больше хотела бы о нашем пациенте. Меня беспокоит масштаб изменений нервной ткани, их глобальный, всеобщий характер. Что, если количество перейдет в качество? Что произойдет? Сохранится личность Шаламова или перерождение затронет и психику? Сможет ли он контролировать
– Не знаю. – Преодолевая внутреннее сопротивление, добавил: – Не думал. Даниил очень сильный в психологическом отношении человек, его весьма трудно вывести из равновесия. – Потом прямо посмотрел на собеседницу: – Извините, Карой, я сбежал из института именно потому, что не хочу сейчас думать об…
– Все! – Карой Чокой подняла ладонь. – Не буду, мастер. Видимо, я плохой психолог, иначе поняла бы вас сразу. – Она улыбнулась с оттенком вины и кокетства. – А вообще я с должным уважением отношусь к прямым людям. Мало кто из моих знакомых способен прямо сказать мне в лицо о своем нежелании говорить на ту тему, которую я избрала. Пожалуй, кроме вас, я знаю лишь одного человека…
– Я тоже его знаю, – кивнул Клим. – Кстати, а почему вы не вместе?
– Ну вот, – с неожиданным сожалением сказала она, – как ушат воды на голову. От вас такого вопроса я не ожидала. Неужели интересно?
Мальгин смешался, быть может, впервые в жизни. Карой заметила это, улыбнулась.
– Не ищите ответ. В молодости мне больше нравились мужчины, знающие ответ на любой вопрос.
– А сейчас? Хотя едва ли вам стоит жаловаться на возраст.
– Спасибо, такие слова для меня уже начинают становиться комплиментом. Сейчас я предпочитаю живых мужчин, способных удивляться и сочувствовать, а не все знающих, все умеющих суперменов.
– Постараюсь учесть в дальнейшем, хотя мне еще далеко до супермена. Правда, у некоторых моих знакомых суперменство – это скорее состояние тела, а не души. Они умеют очень многое, почти все, но не потеряли способность удивляться.
– Если вы о Джу… – Карой нахмурила брови.
Мальгин тихо засмеялся.
– Меня упрекаете и тут же сбиваетесь на личности. А Джума мне нравится, хороший парень, запросто рискующий собой во имя дела.
– Ну, это нам знакомо. – В том, как были произнесены слова, чувствовалась ирония и чуть-чуть грусть. – Риск для него – родная стихия.
– Я не договорил. Страсть к риску не главное, не может быть главным в жизни, а Джума, кстати, думающий рисконавт. Насколько я понял, он в последнее время многое переоценил, в том числе и свой имидж.
– Вы так считаете? – На лицо Карой легла тень задумчивости.
«Красивая женщина, – подумал Мальгин с невольным сожалением. – Если бы не было Купавы… такая может зажечь и увлечь и всю жизнь держать в постоянном напряжении… но далеко не каждый способен гореть всю жизнь. А ведь она тоже одинока! – понял вдруг хирург. – Красивые женщины зачастую одиноки, несмотря на постоянное окружение и поклонение, а тем более женщины умные. Найти идеал для такой – проблема почти безнадежная, особенно в условиях постоянного дефицита джентльменов. Она права: суперменов среди нас – пруд пруди! Романтики без догмата превосходства – ау! Правда, если разобраться, то идеал мужчины – величина постоянная, Карой, например, судя по всему, нужен «живой» спутник жизни, который не подавлял бы ее своей непогрешимостью и абсолютным знанием, чтобы он стоял рядом, а иногда и спрашивал совета – как поступить в той или иной ситуации. По сути, она тоже очень сильный, умный, безусловно красивый человек и имеет право на равное партнерство. Джума, кажется, понял это слишком поздно… как, впрочем, и я. Купава ведь тоже не любит суперменов
– Что с вами? – спросила Карой, оценив его молчание, и чисто по-женски, по привычке, поправила прическу, которая вовсе не нуждалась в подобной операции. – У меня что-нибудь не в порядке? Вы так пристально смотрели…
– Все в норме, – поспешил успокоить женщину Мальгин. – Потанцуем?
Стемнело, и пространство танцевальной площадки в центре веранды уже заиграло призрачными переливами света, превратившись в волшебный, постоянно меняющийся замок. Музыка была слышна только в пределах этого «замка», причем психоадаптеры проецировали для каждой танцующей пары свою мелодию и ритм.
Настроение у Мальгина было меланхолическим, так что танцевали они с Карой древнее замедленное танго. Женщина прижалась к нему и вздрогнула, словно ей стало вдруг холодно. Шепнула:
– Я искала вас. – Она подняла прядь волос над ухом и показала золотую каплю рации компьютерной связи. – Это было нетрудно.
– Я догадался.
– Только не делайте далеко идущих выводов, а то я разочаруюсь в вас прежде, чем наметила по плану.
Он тихо рассмеялся.
– Таких ошибок я не делаю уже давно. Впрочем, если мне не изменяет память, то и в юности со мной такого не случалось.
– Вы умный человек, мастер, и классный специалист, многого добившийся в жизни, но скажите… вы счастливы?
Мальгин молчал. Спина Карой напряглась. Клим тихонько погладил ее по плечу.
– На этот вопрос я сегодня не отвечу. Сначала надо, наверное, разобраться, что есть счастье. Всему свое время…
– И время всякой вещи под небом. Вы опасный человек, мастер.
– Почему? – искренне удивился Клим.
– Потому что у меня начинает кружиться голова. – Намек был весьма прозрачен, а может быть, это был вовсе не намек. Карой говорила то, что думала, прекрасно зная, что он способен понять ее и по взгляду.
– Мне надо идти, – сказал он спустя минуту. – Если хотите, я провожу вас.
– Идите, я еще немного посижу.
– Вы обиделись?
– На что? Нет, все в порядке, мастер, просто хочу побыть одна.
Мальгин на мгновение прижал женщину к себе и отвел к столику, вырвавшись из плена музыки. На выходе оглянулся: Карой сидела совершенно прямо, положив руки на стол, и смотрела на воду.
«Разговор с умной женщиной сродни ловле тополиного пуха, – подумал Мальгин, – одно неосторожное движение – и пух улетел! Учись «ловить пух» осторожно, мастер… А я, кажется, испугался…»
Он вернулся, наклонился над ее плечом, сказал мягко:
– Не сердитесь, Карой.
– Я не сержусь, – сухо ответила она, не повернув головы. – С чего вы взяли? Насколько мне помнится, вы только что торопились уйти.
Он сел рядом.
– В таком случае выслушайте брюзжание человека, стоящего на пороге зрелости. Природа вас щедро наградила, вы красивая, решительная, смелая женщина. Но когда слабый пол начинает выполнять функции сильного – что остается делать мужчинам? Будьте мудрее, дайте нам – даже не право – хотя бы иллюзию уверенности в том, что решаем всегда мы. Ведь мы изначально не должны быть слабыми, амазонки же – только пример отклонения, подтверждающего правило.. Хотите на всю жизнь остаться амазонкой? Тогда мы вам не нужны. А если нужны – будьте чаще женщиной, и тогда мужчины будут спорить за право уступить вам первенство. Стоит вам только захотеть. А говорю я это лишь потому, что корабль моей судьбы уже разбился однажды о твердую волю сильной женщины. Я слишком поздно понял, что всегда все знать, все уметь и решать все может и киб-интеллект и что умение уступить и есть сила. Простите за длинную сентенцию, иногда я бываю невыносим. Даже себе. До завтра.